Надо сказать, что баба она была упертая, чем-либо пронять ее сложно. Минуты через три окончательно пришла в себя. Встала, огляделась и моментально вникла в обстановку. Правда, на морду лица деда побоялась взглянуть, но решила время даром не терять.

Ну дела! Хозяин бездыханный на бечевке болтается, бабка с испугу сбежала из дому, а в амбаре столько добра пропадаеть, столько добра… Не будь она дура, давай все бочки-ящики открывать подряд да заглядывать. Походя пачку соли в карман кинула, два хозяйственных мыла в другой карман сунула. А карманы фартука у женщины как два мешка с-под картошки. Не то что мыло – скрюченного деда можно затолкать. А старик не дремал. Одним глазком зорко наблюдал на этот разгул жадности. У соседки аж слюнки потекли от возбуждения. Но когда она потащила к выходу куль с зерном, нервы деда не выдержали:

– Кузьминична, етить твою в бок, зерно-то куда поташыла?!

Та от неожиданности такой стрессовый шок получила, али шоковый стресс, что один хрен, и тут же грохнулась на куль в глубоком обмороке.

В это время забежали во двор участковый милиционер, то есть полиционер, или как тама, полицай, фельшар наш, за ними бабка Агафья и ишо штук пять-

шесть оголтелых. Шум, гам! Старуха голосит без паузы, но в амбар не заходит, боится. Фельшар с участковым кинулись деда сымать. Кто-то стал приводить в чувство Кузьминичну. Фельшар полез на табурет, а участковый приподнял старика за ноги. Корней шутник тот ишо. С возгласом:

– Эх-ма! – обнял полицая за голову.

У того от ужаса волосы стали дыбом, ноги подкосилися, и он повис на старике, а фельшар без звука свалился с табуретки. Агафья опять рухнула на землю. Едва пришедшая в себя соседка тяжело покатилась с крыльца, потому как оголтелые с испугу разбежались врассыпную, бросив ее. Под тяжестью полиционера дед сорвался с веревки и упал на него. Короче, последний день Помпей!

Последствия были такие. Фельшар сломал левую ногу, у бабки Агафьи стал дергаться правый глаз и отказала левая рука. Всех оголтелых пожизненно замучила икота. Но больше всех пострадала Кузьминична. У ей случилося сотрясение мозгов, перелом шейки матки, фу ты черт, бедра и навечный позор за попытку воровства чужого имущества в особо тяжкий момент для хозяев. Несмотря на полученный испуг, участковый все же арестовал старика на пятнадцать суток за мелкое хулиганство, а сам ушел в отставку, потому как не смог больше надеть полицейскую фуражку: волосья стояли дыбом.

Спрашиваешь, что со стариком? А что с ним случится? Он до сих пор подметает двор отделения полиции, понравилось ему тама. Ангидрит твою же ж Христофор Колумб, не веришь? Съезди в Подмышки, тебе кажный расскажет про тот случай и дом деда Корнея покажет. Вот такой анекдот, жизненный.

Светлана Шкляева

Родилась, выросла и провела первую половину своей жизни в г. Йошкар-Оле Республики Марий Эл. По профессии – художник. В данное время проживает в г. Владивостоке, социальный статус – пенсионерка.

Помимо картин пишу стихи и прозу. Стихи печатались в различных приморских изданиях. Самиздатом выпустила пару сборников стихов и роман. Писательское творчество – это мое хобби.

Из судебной практики

юмористический рассказ

В районном суде слушалось дело. В зале было просторно. Кроме судьи, приставов и причастных к данному делу людей да парочки любопытных, никого не было. Ответчица – рослая широкоплечая женщина средних лет – высказала свои претензии. Судья, выслушав ее, обратился к щупленькому мужичку, стоящему на месте ответчика:

– Что скажете на обвинение, ответчик?

– Ваше величество!.. – Стук молотка прервал восклицание Митрофана Сорокина.

– Ответчик, называйте меня «ваша честь», – поправил его судья.

– Хорошо, ваше величество, – согласился Митрофан.

– Ответчик, еще раз повторяю, называйте меня «ваша честь».

– Виноват, ваша честь.

– Расскажите, ответчик, как было дело?

– Я не виноват, ваше величество, Маруська первая начала. Я только за калитку – она тут как тут.

– Кто, соседка? – спросил судья.

– Да нет, коза ейная. Всех в деревне зашугала. Теперя на меня ополчилась, проходу не дает, скотина бодливая. Чтоб ей ни дна ни покрышки!

– Ответчик, не выражайтесь, вы в суде.

– А хоть бы и в суде! Скотина, она завсегда скотина, не человек же, ежели коза?

– Ответчик, давайте по существу. Ваша соседка Карасева Мария Ивановна подала иск о жестоком обращении с животным и о возмещении материального и морального ущерба. По словам Марии Ивановны, коза пришла в негодность, похудела, перестала доиться, не узнает хозяйку и родной двор. Во всем этом она обвиняет вас.

– Ваше величество! Да слушайте вы ее больше, она вам и не то наговорит! – фальцетом возмутился Митрофан, упорно величая судью монаршим титулом. – Раньше у нас в деревне была одна язва, теперя две. Одна – никому слова не дает молвить, другая – шагу ступить.

– Ответчик! – повысил голос судья. – Я вас предупреждаю последний раз. За оскорбление оштрафую.

Уточните, ответчик, Маруська у нас кто? Коза или истица?

– Да обеих их Маруськами кличут. Истица сызмальства Маруська, а коза – Маруська два. Так и различаем их по номерам. Два сапога – пара. Обе язвы отменные.

Женщина, стоящая на месте истца, багровея лицом и, шумно дыша, не в силах больше молчать и терпеть обидные слова ответчика, ринулась в его сторону с восклицанием:

– Ах ты, старый пень! Над козой надругался, теперя надо мной измываешься!

Митрофан метнулся под защиту судебного пристава. Рассвирипевшую истицу с трудом вернули на место.

Стукнув молотком, судья объявил:

– Станьте на места и ведите себя прилично. Если вы будете продолжать оскорблять друг друга, штраф удвоится. Называйте друг друга истцом и ответчиком. Итак, ответчик, продолжайте, но строго по делу.

– Ваше величество, а я все по делу говорю, – продолжил Митрофан, – истец Маруська пару лет тому назад завела себе козу и назвала своим именем. И надо ведь как угадала! Тютелька в тютельку. Характер у них одинаковый. Стала эта коза терроризировать все, что движется: детей малых во дворы загнала, стариков с лавочек повымела, собаки от нее улепетывают в разные стороны. По деревне ходим в магазин или куда с оглядкой, как партизаны. Кого заприметит эта бестия – до калитки гонит. Кто успевает от нее укрыться, кто не успевает. Вся деревня в синяках ходит. У меня калитка раньше была слабая, так, токо для отводу глаз, так Маруська всю ее расхвостала. Я