Григорий разделял наше мнение, что нужно ехать вперед. Ждать, говорил он, здесь дольше нельзя, может выпасть еще снег, который окончательно отрежет нам все пути. Поэтому нужно ехать, и как можно скорее: завтра, по его мнению, мы уже доберемся до «Катеринбурга».

Как ни привлекателен был для нас план Григория, но он заключал в себе много опасностей: все обрывы и неровности почвы были занесены снегом, и можно было легко провалиться. Это очень беспокоило ямщиков, которые советовали не трогаться с места в течение еще одного-двух дней, пока наметенные сугробы не осядут, и можно будет вернее находить дорогу. Однако, в конце концов, восторжествовало мнение Григория, и было решено ехать дальше. Предварительно фельдъегерю пришлось еще вмешаться в спор ямщиков и заявить им, что мы едем по высочайшему повелению и потому вернуться назад ни в коем случае не можем. Услышав это, ямщики перестали роптать и немедленно стали собираться в дорогу. Через полчаса мы были уже готовы и снова караваном потянулись вперед.

Впереди всех шел опять сын Григория с длинным шестом, нащупывая дорогу, а за ним в санях ехал сам Григорий. Непосредственно за ним ехали мы, а остальные сани вытянулись гуськом одни за другими. Дорога была очень узка, ограниченная с одной стороны стеной гор, а с другой – глубокой пропастью. Мы подвигались, конечно, очень медленно и осторожно.

Вдруг мы услышали крик: оказалось, что шедший впереди сын Григории провалился в пропасть. Мы выскочили из саней и бросились вперед на крик несчастного юноши. Рядом с нами бежал и его отец с длинной веревкой в руке. На некотором расстоянии от нас шел крутой обрыв, с которого и сорвался сын Григория, моментально засыпанный снегом. Прибежали и другие ямщики. Старик просил обвязать его веревкой и спустить в пропасть, но один из ямщиков вызвался спуститься сам, говоря, что он сделает это лучше, чем Григорий.

Обвязали веревкой поперек тела этого ямщика, и мы, человек восемь, начали его осторожно спускать в глубокую пропасть. Через некоторое время он стал дергать веревку в знак того, что его нужно поднимать, и скоро он показался из пропасти с сыном Григория, который находился в бесчувственном состоянии. Мы занялись приведением его в чувство. Он скоро очнулся, после того как мы влили ему в рот изрядную дозу живительной влаги из моей бутылки.

Старик был счастлив, что сын его дешево отделался при этом падении. Молодой ямщик хотел по-прежнему идти впереди с шестом, но отец не позволил ему, и мы также запротестовали. Вместо него, пошел другой, а самого его мы поместили в сани к Луизе, накинув на него по возможности больше мехов.

Мы продолжали наше путешествие, поминутно озираясь и нащупывая дорогу. Так продолжалось несколько часов. Мы миновали вершину горы и стали спускаться, но спуск требовал еще большей осторожности. Через несколько часов мы добрались до небольшого ровного места, вблизи роши. Так как никто из нас ничего не ел с самого утра, то мы решили здесь сделать привал и подкрепиться. Лошади также были голодны, и их нужно было покормить.

Какое счастье, что здесь были хвойные деревья! Нам достаточно было срубить одно-два из них, чтобы у нас получился великолепный костер, вокруг которого мы с удовольствием расположились, занявшись приготовлением пищи. Мне хотелось опять сварить медвежью лапу, но у нас не было времени на это. Поэтому пришлось нарезать тонкие ломти медвежатины и жарить их прямо на огне. Но и в таком виде мясо это показалось нам очень вкусным. Мы ели одно только мясо, так как хлеба у нас было мало.

Как ни коротка была эта остановка, но она дала нам возможность подкрепиться, а лошадям – отдохнуть. Через час мы снова пустились в путь: ехали мы без всяких приключений. Вдруг мы услышали страшный шум, как бы удар грома, который повторило эхо окрестных гор: сильнейший порыв ветра поднял тучи снежной пыли и обдал нас ею. Григорий моментально остановил сани и крикнул:

– Это обвал снега! Придется подождать, пока не стихнет буря.

Снежный вихрь прошел так близко от нас, что, если бы мы подвинулись вперед на какую-нибудь версту, он непременно захватил бы нас, и мы были бы в момент сброшены и засыпаны снегом. Ямщики, видя, что опасность была так близка и так благополучно миновала, поснимали шапки и стали креститься.

Правду сказать, это происшествие не явилось для нас совершенно неожиданным: еще накануне Григорий высказал опасение, как бы не попасть нам под обвал снега. Когда ветер совершенно успокоился, мы попробовали ехать вперед, но перед нами буквально находилась гора снега, объехать которую вследствие узости дороги было невозможно. Нужно было пробиться через эту гору снега, и мы попытались двигаться вперед. Однако, сделав несколько шагов, должны были остановиться, потому что лошади вязли в снегу буквально по брюхо. Их пришлось откапывать и вытаскивать, а из одних саней пришлось даже совсем выпрячь лошадей.

Несмотря на то, что было еще довольно рано, стало уже темно, и ночь быстро надвигалась. Теперь нечего было думать об устройстве какого-нибудь шалаша или палатки. Мы выпрягли лошадей и, составив круг из саней, поставили их в этот круг. Сами же разместились в санях, готовясь провести ночь под открытым небом. Мы поступили так на случай появления волков, так как, не имея огня, мы не могли держать их на почтительном расстоянии. Едва мы окончили эти приготовления, как наступила ночь.

Нас стало уже клонить ко сну, когда всех разбудил протяжный вой, раздавшийся совсем близко. Это были волки. Все мы повыскакивали из своих саней, готовясь к защите. Волки были очень близко, но нападать на нас не осмеливались: их все-таки немного отпугивал слабый свет фонаря.

Прошло с полчаса. Волки окружили нас со всех сторон и, подвигаясь к нам все ближе, суживали кольцо, в которое мы были заключены. Один из них отделился от стаи и приблизился к нам. Я приготовился стрелять в него.

– Стреляй! – крикнул Григорий.

Раздался выстрел – и волк упал. В ту же минуту на него набросились несколько волков из стаи и стали разрывать его на части.

На некоторое время мы могли быть спокойны: волки отошли дальше и держались на приличном расстоянии. Но завывание их не прекращалось. Временами оно настолько усиливалось, что казалось, число