Соседка только, с сумкой и букетом,

Кому-то понесла рождественский пирог.

Но всё бывает в этом чудном мире!

И в нём всегда так вольно чудесам.

Я поздравленье получил от вас в эфире,

Теперь мне жаль, что не решился сам

Вам написать, боясь смутить покой

И мирный ход домашнего досуга.

Как всё же хорошо хранить у сердца друга,

Который сам стучится к вам порой.

И другу милому я искренне желаю

Здоровья, счастья, денег и любви.

Ему я это всё с молитвой посылаю,

Да сбудутся скорей послания мои!

Виктор Романенко

Романенко Виктор Андреевич по образованию инженер-металлург, работает топ-менеджером.

Стихи пишет со школьных лет. Автор поэтического сборника «На крыльях мечты», в который вошли стихи, песни и поэма «Мы и Вселенная».

Первый снег

Первый снег по морозцу

К нам приходит в свой срок.

Пусть он молод и скромен,

Но по-зимнему строг.

Он по сути такой же,

Как и всякий другой.

Но и всё же, и всё же

Он заметно иной…

Он пушистей, милее.

Он пленительней всех!

Он как будто белее…

Он как будто не снег…

Он как что-то такое,

Что из ряда чудес…

Он как нечто святое,

Что приходит с небес…

Он к нам в гости – радушно

Мы выходим встречать.

И нисходит нам в души

От него благодать…

Александр Семенов

Заслуженный экономист Российской Федерации, кандидат экономических наук, член Российского союза писателей. Родился в деревне Большие Рымы Костромской области в 1946 году.

Публиковался в районных и областных газетах. За последние годы вышли его книги: «Возвращение», «Жизнь как жизнь», «Лжесвидетельница», «Анжела, Юлька и другие», «Ох, уж эти женщины», «Дачные страсти и не только».

Финалист национальной литературной премии «Писатель года» за 2019 и 2020 года. Его произведения включены в «Антологию русской прозы» за 2019 год.

Как я ходил славить Христа

Вечером перед Рождеством мы с женой всегда ставили на полку в прихожей вазы с конфетами, орехами и пятидесятирублёвыми монетами, чтобы одаривать приходящих поздравить нас с праздником. На этот раз поздравляющих чуть ли не до обеда не было. И только мы решили, что уже никто не придёт, и собрались убрать угощения, как в дверь позвонили. На пороге стояла одноклассница дочери с двумя мальчиками-погодками.

– Мы пришли Христа прославить и вас с праздником поздравить! – продекламировали они хором, а после короткой паузы мальчики скороговоркой от-тарабанили: – Маленький мальчик сел на диванчик, а диванчик хруп, подай, тётя, рубь.

Получив угощения, семейка ушла, забыв даже поблагодарить хозяев. А мне вдруг вспомнилось, как я в детстве ходил Христа славить.

Было это так в году пятьдесят седьмом или в пятьдесят девятом прошлого века, точно память не сохранила, да и не так важно это. За неделю до Рождества Христова мы, десяти- и двенадцатилетние пацаны, сколачивались в команды по четыре-пять человек и начинали готовиться. Собирались по вечерам у кого-нибудь в избе и проводили спевки настоящего рождественского псалма: «Рождество Твое Христе боже наш…» и так далее. Спевки эти были ежедневными, чтобы, войдя в избу к односельчанам, не сфальшивить или, не дай бог, не перепутать мудрёные и не очень понятные нам слова.

В ночь перед Рождеством спать всей командой ложились пораньше в чьей-то более просторной избе, чтобы встать часа в четыре утра, взбодриться холодной водицей из рукомойника. Ещё раз спеться и в час, когда деревенские бабы уже затопили печи и начали готовить еду для взрослой части семейства, которая часам к шести должна отправиться на лесные делянки или скотные дворы.

В этот раз всё было так же, как и в предыдущие годы. В пять часов утра мы дружно выскочили на морозную улицу и по заранее определённому маршруту отправились славить Христа.

Сбив с валенок снег у ступенек крыльца пучком прутьев некогда берёзового веника, стучали в дверь дома.

– Заходите! Не заперто! – отзывалась хозяйка.

Мы всей толпой вваливались в избу, снимали шапки и начинали петь песню, прославляющую Христа. Как только песня заканчивалась, хозяйка опускала в нашу котомку бублики, леденцовые конфетки в фантиках или головку сахара, а потом обязательно доставала из узелка монетку и клала её на ладонь одному из нас. Поблагодарив хозяйку за щедрые дары, мы бежали к другому дому, и так до конца улицы.

Но в этот раз в одном из домов что-то пошло не так. Мы, как обычно, старательно спели песню и ждали возвращения ушедшей в упечь хозяйки. Наконец, она принесла угощения, складывая их в нашу котомку, пристально посмотрела на меня каким-то недобрым взглядом и негромко сказала:

– Такие богачи, а ходите побираться. Постыдился бы.

Я опрометью выскочил из избы и, ничего не объясняя своим товарищам, побежал к своему дому. Жуткая обида душила меня, из глаз выкатывались слезинки и замерзали на щеках. В моей юной голове никак не укладывались сказанные в мой адрес злые слова. Всхлипывая, я шептал замёрзшими и, наверное, посиневшими губами: «Ведь мы не побираться ходили, а славить Христа и пожелать хозяевам дома здоровья, счастья и достатка, призвать к ним милость Божию…»

В тот момент я не мог осознать, что тётка Варвара сказала это из зависти, что наша большая дружная семья была сыта и обута, а её непутёвый муженёк, несмотря на хорошее здоровье, не хотел зарабатывать, чтобы одеть и обуть своих двоих малолетних дочурок. Однако – он постоянно наведывался к моему отцу (да и к другим мужикам), когда тот устраивал гулянку по возвращении со жгонки. Опрокидывал стопку за стопкой и во хмелю часто говорил:

– Рукастый ты мужик, Андрюха. Всё делать умеешь. А вот я – ничего не могу.

– Ты, Васька, не не умеешь, а просто не хочешь, – отвечал ему отец. – Пойми, Васька, нет слова «не могу», а есть слово «не хочу». Если мужик захочет, он всё сможет. Понял, чурбан неотёсаный?

– Понял, понял, Андрюха… Налей ещё стопочку…

С тех