«подпяточному» камню с углублением посередине. Высокие пороги таких дверей служили у местных хозяев предметом особых забот. Они периодически подмазывали и подправляли их с помощью глины и гипса. Узкие улочки-коридоры, имевшие часто менее одного метра в ширину, соединяли отдельные постройки в общий архитектурный ансамбль — причудливое и хаотическое скопление множества прямоугольных и круглых построек различной величины и назначения. К жилым домам примыкали многочисленные хозяйственные помещения. В них древние обитатели поселка хранили домашнюю утварь, орудия труда, оружие, зерно, посуду. Для длительного хранения зерно после сбора урожая ссыпали в огромные керамические сосуды — хумы. врытые в землю, или же в глубокие зерновые ямы с глиняной обмазкой внутри.

Во власти хозяйственных циклов

В древнешумерских преданиях есть примечательный рассказ о том, как бог воздуха Энлиль — глава местного пантеона — решил устроить на Земле процветание и изобилие. Для этого он сотворил двух братьев — Эмеша (Лето) и Энтена (Зиму), дав каждому из них определенные задания. О сути их говорят следующие строки:

Энтен заставил овцу рожать ягнят, а козу

рожать козлят, Корову и быка заставил размножаться,

дабы сливок и молока было в изобилии,

На равнине он радовал сердце дикой

козы, осла и барана,

Птицам небесным велел на обширной

Земле вить гнезда,

Рыбам морским велел в зарослях

тростника метать икру,

Пальмовые рощи и виноградники он

заставил давать в изобилии мед и вино.

Деревья, где бы они ни были посажены,

он заставил плодоносить,

Сады он одел в зеленый убор, украсил их

пышной растительностью.

(Он) умножал зерно, брошенное в борозды…

Эмеш сотворил деревья и поля,

расширил хлевы и овчарни,

В хозяйствах он умножает урожай

обильный, наполняет житницы доверху…

Так в поэтической форме перед нами предстают все основные виды хозяйственной деятельности древнего населения Южной Месопотамии в IV–III тысячелетиях до н. э. Это — земледелие, скотоводство, охота, рыболовство, садоводство и др. Но точно такую же картину можно было увидеть в тот период и на севере страны, в Северной Месопотамии, где для того, чтобы взошли посевы, вполне хватало дождевой влаги зимнего сезона. По-видимому, хозяйство обитателей этих мест вряд ли сколько-нибудь существенно отличалось от земледельчески-скотоводческой экономики хадафских племен V тысячелетия до н. э. Так было и в Синджарской долине. Она и сейчас — сплошное изумрудное поле, засеянное пшеницей и ячменем. А обилие древних теллей, разбросанных вдоль вади (высохших русел рек), красноречиво говорит о давних земледельческих традициях населения этого района.

Благодаря большому количеству находок на халафском поселении Ярым-тепе-2, рассказывающих о древнем земледелии, мы в состоянии восстановить теперь почти весь цикл сельскохозяйственных работ той далекой эпохи — от жатвы до конечной обработки продуктов. Ячмень и пшеницу (их обугленные зерна сохранились в некоторых глиняных сосудах и ямах) жали серпами, в костяную или деревянную рукоять которых прикрепляли битумом или смолой тонкие пластинки кремня и обсидиана. Полученное зерно клали на слегка вогнутые базальтовые каменные плиты и перемалывали тяжелыми круглыми валиками из того же камня. Для приготовления теста использовали специальные глиняные тазы с низким бортиком. Лепешки — тонкие и плоские, похожие на современные чуреки, — пекли в глиняных печах-танурах.

Другим важным видом хозяйственной деятельности у жителей халафского поселка Ярым-тепе-2 было скотоводство. Они разводили коров и быков, овец, коз и свиней. Во всяком случае, мы находили в семиметровой толще культурного слоя и кости домашних животных, и изображения некоторых из них в виде глиняных статуэток и скульптур. Были там и кости диких животных и птиц — газели, горного кабана, крупных дроф, гусей, рыб. Следовательно, немалую долю в рационе халафцев составляли продукты охоты и рыболовства. Не следует сбрасывать со счетов и собирательство диких трав, кореньев, грибов, плодов и семян.

Впрочем, эра собирательства в Синджарской долине отнюдь не ушла в прошлое. Ранней весной, в первые погожие дни, когда после обильных ливней степь одевается в красивый зеленый наряд, там появляются группы женщин и детей из ближайших деревушек и селений. Вооружившись короткими палками с острыми железными наконечниками, они пестрыми стайками бродят по полям и вади, густо поросшим травой и цветами, в поисках съедобных кореньев, трав и земляных грибов — чими. Собирают они и различные лекарственные травы.

В районе Ярым-тепе, где особенно много древних теллей и целых два вади, часто приезжают на машинах или приходят пешком на эту своеобразную грибную охоту даже жители города Телль-Афара. Трофеи этой охоты можно увидеть потом на шумных базарах многих иракских городов.

Стоит ли удивляться тому, что и наши рабочие в обеденное время в дополнение к своей скудной пище (лепешки, финики, лук) рвут прямо на склонах телли эти травы и едят их в неимоверном количестве.

Таким образом, жизнь древних халафских земледельцев нельзя назвать легкой. Все зыбкое равновесие их существования зависело от величины собранного урожая и поголовья домашних животных. Именно поэтому они с таким неподдельным усердием поклонялись природными стихиями, от которых, по их убеждению, зависело плодородие полей, а следовательно, и сама человеческая жизнь. Мы не раз находили при раскопках Ярым-тепе-2 крохотные, до блеска отполированные каменные топорики-амулеты, с помощью которых древние земледельцы пытались защищать себя от смертельных ударов стрел молний, посылаемых разгневанным богом грозы.

Но самым главным божеством, олицетворяющим плодоносящие силы природы, была у халафцев, бесспорно, богиня-мать. Она обычно изображалась (если не считать уникального флакона-скульптуры) в виде вполне земной, крепкой и полной женщины, с намеренно подчеркнутыми признаками пола.

Свои помыслы и чаяния древний земледелец запечатлел и в виде орнамента на глиняной посуде: волнистые линии и зигзаги — символ воды, ромбики и квадраты с точками внутри — засеянное поле, круг с лучами и точками вокруг — солнце, косые и вертикальные линии, как бы падающие сверху вниз, — потоки дождя, кресты, розетки, лепестки — символ цветущей растительности. Иногда на поверхности изящных халафских ваз встречаются изображения всевозможных зверей и птиц: грифов, нападающих на оленей, леопарда, грозно поднявшегося на задних лапах, большой, похожей на сазана рыбы, змеи — да еще какой! Настоящей царицы змей! Я был просто потрясен, когда среди грубых добытых за день черепков вдруг увидел фрагмент изящной чаши со светло-желтой гладкой поверхностью. На ней блестящей черной краской с удивительным реализмом была изображена мрачная фигура кобры с раздувшихся от гнева капюшоном. Не знаю, водились ли в этих местах шесть-семь тысячелетий назад настоящие кобры, но сейчас их, слава богу, здесь нет. Впрочем, других ядовитых рептилий, например щитомордника и гадюки