Загрузили мы картошку в шлюпку и сели на вёсла. Из-за течения реки, против которого нам нужно было грести, в темноте, которую наполняли ветер и снег, два километра до места выгрузки, где нас уже ждали Юркины родственники, преодолеть оказалось нам практически невыполнимым. Подгребли к стоявшему у причала буксиру и попросили нас отбуксировать к месту выгрузки. Прицепили шлюпку к буксиру и пошли. Чтобы согреться, нас напоили крепким чаем с морошкой. Подошли к берегу и с ожидающими нас Юркиными родственниками выгрузили мешки с картошкой на берег. Юрка остался дома, а я на шлюпке пошёл к своему сухогрузу…

…Очнулся, как после сна. Кромешная темнота, какие-то кусты, только светились в ночи гнилушки на земле. Осмотрелся. Тропинок и дорог, понятное дело, в тундре нет. Кругом карликовая растительность высотой не более моего роста. Но густота их такая, что шагнуть хоть один шаг было невозможно, и сплошное болото. Хорошо ещё, что на мне были высокие рыбацкие сапоги – бродни и телогрейка, а не полушубок. Вдали я увидел огни порта и города, приблизительно до которых мне надо было преодолеть километра четыре-пять. Но как?! Лезть по непроходимым кустам невозможно, и повсюду топь. Делаю один шаг, ноги запутываются в растительности, падаю. И так несколько раз, пока не добрался до водной глади маленького озерка, на которой заметил что-то похожее на лодку. Прямо в сапогах и телогрейке вошёл в воду и поплыл к лодке. Залез в неё, поискал вёсла – вёсел нет. Грёб руками в ледяной воде и в мокрой одежде. Доплыл до окончания озерка и вылез из лодки. Дальше всё повторилось сначала – делаю шаг, запутываются ноги, падаю, встаю, делаю шаг… Снова небольшое озерко, лодка без вёсел, гребки замёрзшими руками. Через какое-то время добрался до берега реки и по берегу направился в сторону порта. До города оставалось ещё километра два. Слышу – вдоль берега идёт лодка на моторе. Покричал. К берегу подошла деревянная узкая лодка. Хозяину лодки, молоденькому, как и я, парню, в двух словах объяснил, что мне нужно в порт на судно. Отошли от берега, разогнались и… удар. Очухался в воде, лодка вверх дном, паренёк держится за неё. Вместе с ним дотолкали лодку до берега. Парень сказал, что неожиданно на нас налетела моторная лодка, видимо с браконьерами (промысел сёмги), и ушла дальше.

– Ты давай иди на огни в сторону порта, а я пошёл за отцом, чтобы перевернуть лодку и достать мотор, – сказал паренёк. – Иди по краю берега, в тундру не сворачивай, дорог там всё равно нет.

Так и брёл я по краю берега мокрый, грязный, замёрзший. Прошёл по городскому дощатому тротуару через весь город, прошёл через охраняемую проходную порта, спустился по трапу, прошёл в каюту. Открыв дверь, я был сильно удивлён – у стола сидела девушка. Длинные русые косы, которые уже и в то время были немодны, и, что бросилось в глаза, одета она была совсем по-летнему. Напомню – за окном вторая половина сентября, Заполярье.

– Ты кто и что ты здесь делаешь?! – спросил я и устало сел на свою кровать.

– Тебя жду, – ответила она.

– Иди, не до тебя! – пробурчал я и прямо в одежде плюхнулся в постель.

Утром проснулся – разбудил вахтенный матрос на вахту.

– Ты откуда такой грязный? – удивлённо разглядывая меня, спросил он.

Я ему рассказал, что со мной произошло.

– Как ты прошёл, ведь я всю ночь у трапа стоял и тебя не видел! – опять удивился вахтенный. – И как ты через проходную прошёл? А по городу? И что, тебя никто и нигде ни разу не остановил?

А когда я его спросил о девушке в моей каюте ночью, он ещё сильнее удивился:

– Да ты что? Какие бабы на корабле ночью? Ладно, давай умывайся, переодевайся, чай в кают-компании! – начал уже возмущаться вахтенный.

«А может, мне всё это приснилось? И где, интересно, шлюпка?!» – уже с сомнением подумал я, но, встав с кровати, увидел чёткий силуэт на простыни из гнилых листьев, рядом с кроватью валялись грязные рыбацкие сапоги. Посмотрелся в зеркало – из зеркала на меня смотрело грязное лицо, а на голове моей была «клумба» из гнилой травы и листьев.

Заступив на вахту, обошёл судно. Шлюпка была на месте, на шлюпбалке.

Долго меня ещё мучил вопрос, что это было со мной? И что это была за девушка, которую не видел никто, кроме меня, и как она прошла незамеченной мимо вахтенного?! И кто поставил на место шлюпку, одному которую поставить невозможно?! И как я оказался в тундре, где ни тропинок, ни дорог? Лично я ответа так и не нашёл до сих пор. Когда с берега вернулся Юрка, я ему рассказал о произошедшем и о незнакомке в каюте.

– Не иначе, кикимора балуется, – ответил Юрка. – Бабка как-то рассказывала, что когда они были молодыми, в тундре часто хлопцы пропадали. Всё говорили, что кикимора их себе позвала.

Дмитрий Иванов

Три с половиной медведя

Вырос я на реке. С самого детства к рыбалке приучен. Всем сердцем прикипел к этому занятию. Если за сезон раза три на моторке не съезжу отдохнуть на природу в какое-нибудь облюбованное ранее место, чувствую себя до весны не в своей тарелке. Тут и зимний лов налима не в состоянии что-либо поправить.

С годами пристрастие моё несколько видоизменилось. Если лет двадцать назад главным было – наловить в процессе отдыха на воде как можно больше рыбы, то теперь важнее сам этот отдых. И цель добычи уходит на второй план. Куда важнее набраться положительных эмоций, наблюдая за живой природой, пейзажами и животными – маленькими и большими.

Кстати, о больших животных. Доводилось мне видеть и лосей, и волков, и медведей. Думаю, они меня тоже имели честь наблюдать. Особенно интересны мои взаимоотношения с представителями косолапого семейства. Бывал ты, Димыч, когда-нибудь на Орде? Ну да, приток Печоры Орда-Ю – ниже города по течению. Речушка так себе, больше на ручей засушливым летом похожа, метров двадцать-тридцать, что касается ширины в устье – длина меньше тридцати километров. Зато глубина изрядная – на моторе вверх по течению можно довольно далеко подняться. На языке коми название Орда-Ю означает «бурундучья река», только бурундуков я там никогда не встречал. Видимо, как говаривал небезызвестный егерь Кузьмич, бурундуки ушли на дальний кордон. А