— Знаешь, в чём разница между героем и злодеем?

— В чём?

— Герой мучается после того, как убивает. Злодею всё равно.

Простые слова, но в них был смысл. Фиск убивал без раскаяния. Хамелеон считал отравление Трис обычной работой. А я сижу на крыше и корю себя за смерть человека, который пытался меня убить.

— Может быть, ты права.

— Конечно права. Я всегда права. — Фелиция подмигнула мне. — Особенно когда дело касается мужчин.

Мы смеялись, передавали бутылку, смотрели на город. Говорили о всякой чепухе — о фильмах, которые нравились, о местах, где хотелось побывать, о том, каково это быть не таким, как все.

— А ты когда поняла, что... другая? — спросил я.

— В четырнадцать. Проснулась однажды ночью и обнаружила, что вижу в темноте как днём. А ещё могла лазать по стенам. — Фелиция хихикнула. — Родители подумали, что я наркоманка.

— А потом?

— Потом папу арестовали, мама ушла к другому мужчине, а я осталась одна. Пришлось приспосабливаться.

— Тяжело?

— Первые годы — да. Потом привыкла. Свобода — это хорошо, если знаешь, что с ней делать.

Время текло незаметно. Луна перемещалась по небу, город под нами жил своей жизнью, а мы сидели на вершине и делились болью.

Фелиция рассказывала о своих ограблениях — не ради денег, а ради адреналина. О том, как охотилась на коррумпированных полицейских и продажных судей. О том, как пыталась очистить имя отца, но доказательств всё не хватало.

Я рассказывал о своих мутантах — не вдаваясь в подробности, но объясняя, что пытаюсь дать им новую жизнь. О том, как сложно балансировать между обычной жизнью школьника и тайной жизнью того, кем я стал. О том, что иногда кажется, будто я теряю себя в этой игре.

— А кто ты на самом деле? — спросила Фелиция, когда бутылка опустела наполовину.

— Не знаю, — честно ответил я. — Раньше думал, что знаю. Но теперь...

— Теперь ты понял, что люди сложнее, чем кажется?

— Теперь я понял, что я сложнее, чем кажется.

Она кивнула:

— Добро пожаловать в мир взрослых, Питер. Здесь никто не знает, кто он такой.

Постепенно горизонт на востоке начал светлеть. Сначала появилась тонкая полоска серого света, потом она расширилась, превратившись в полосу жемчужного цвета.

Рассвет.

Город просыпался. На улицах появлялись первые пешеходы — ранние пташки, спешащие на работу. Включались огни в окнах, где люди готовили завтрак и собирались начать новый день.

— Смотри, — сказала Фелиция, указывая на восток.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая небо в оттенки розового и золотого. Лучи света падали на стеклянные фасады небоскрёбов, превращая их в гигантские зеркала.

Красиво. По-другому красиво, чем ночью, но всё равно завораживающе.

— Новый день, — сказал я.

— Новый день, новые возможности, — согласилась Фелиция. — Вчерашние ошибки остались во вчера.

— А вчерашние трупы?

— Остались трупами. — Она пожала плечами. — Но