Многие фермеры, отошедшие от дел, оставляли за собой небольшие участки земли и какое-то количество скота, чтобы сделать плавным переход от упорной борьбы за существование к ежедневному досугу, но мистер Потс купил одноэтажный дом с садом, и было видно, что время для него тянулось бесконечно.

Возможно, такой вариант подсказало ему состояние его здоровья. Встречаясь со мной, он опирался на палку, а его синеватые щеки ходили вверх-вниз от тяжелого дыхания. Он являл собой самый очевидный случай сердечной недостаточности, который я когда-либо видел.

– Спасибо, мистер Потс, – отвечал я. – А как ваши?

– Да так, средненько, старина. Скоро мне будет совсем не хватать воздуха. – Он пару раз кашлял, а затем задавал свой обычный вопрос: – А чем вы занимались сегодня с утра? – Его глаза становились шире, и в них загорался интерес. Он и в самом деле хотел это знать.

Я думал секунду-другую.

– Что же, дайте мне вспомнить. – Я всегда пытался давать ему обстоятельные ответы, поскольку знал, как много они для него значили, ведь они возвращали его к прежней жизни. – Я провел пару чисток, навестил охромевшего бычка, вылечил мастит у двух коров и еще у одной – послеродовой парез.

Он жадно ловил каждое слово.

– Ох уж этот послеродовой парез! – восклицал он. – Когда я был молодым, коровы от него дохли как мухи. И всегда это были породистые молочные коровы, приносившие третьего или четвертого теленка. Они не могли встать на ноги, и никакие снадобья не действовали, они умирали, каждая первая.

– Да, – говорил я, – сегодня мы добились поразительных успехов.

– Но тогда… – Он улыбнулся и ткнул меня в грудь указательным пальцем. – Тогда мы начинали велосипедным насосом качать воздух в вымя, и, ты знаешь, помогало: они вставали на ноги и шли прочь. Это было какое-то волшебство. – Его глаза от воспоминаний даже загорелись.

– Я знаю, мистер Потс. Я и сам так делал, только я не использовал велосипедный насос, у меня был специальный аппарат для нагнетания воздуха.

Черная коробка с блестящими цилиндрами и фильтром теперь хранится в моем личном музее, там ей самое место. Она помогла мне в нескольких сложных случаях, но, проводя такую процедуру, я всегда подвергал корову риску передачи туберкулеза. Иногда я слышал о подобных случаях и потому был рад появлению в практике глюконата кальция.

Мы беседовали, а Сэм и Нип играли на траве рядом с нами. Я смотрел, как спаниель резвился вокруг старого пса, а тот пытался зацепить его лапой, хотя при этом хвост его вилял от удовольствия. Видно было, как ему нравились такие встречи – не меньше, чем его хозяину. На короткое время он забывал о своих годах, валился на спину, а Сэм накидывался на него сверху, нежно покусывая за грудь.

Я доходил со старым фермером до деревянного моста, а там я должен был поворачивать к дому. Я смотрел, как две фигуры бредут по узкой дощатой полоске на ту сторону реки. У Сэма и меня были неотложные дела, а им больше нечем было заняться.

Я встречал мистера Потса и в других местах. Бесцельно гуляя по базарным рядам в ярмарочный день или стоя в стороне рядом с фермерами, которые постоянно толпились перед «Гуртовщиками» в ожидании торговцев кормами для скота или скотопромышленников, а иной раз – и просто для того, чтобы поговорить о делах.

Я видел его и на аукционных площадках. Он опирался на палку и прислушивался к выкрикам аукционера, рассеянно наблюдая за тем, как покупают и продают животных. И я знал, что он ощущает пустоту внутри себя, поскольку в хлевах стоял не его скот, а в бесконечных рядах загонов не было ни одной его овцы. Он вышел из всего этого, он был стар и не при делах.

Я виделся с ним за день до его смерти. Это случилось на обычном месте. Он стоял на берегу реки и смотрел, как в воздух, хлопая крыльями, поднимается над полями цапля.

Подойдя ко мне, старик остановился, а собаки затеяли свою дружескую возню.

– Что же, мистер Хэрриот? – Он помолчал, склонившись над палкой, которая не менее полувека упиралась в траву на земле его фермы. – Чем вы занимались сегодня?

Похоже, щеки его в тот день были синее обычного, а выдыхаемый воздух со свистом покидал легкие, но я не мог сказать, что он выглядел хуже, чем всегда.

– Должен сказать вам, мистер Потс, – отвечал я, – что сегодня я немного устал. У меня был тяжелый случай родов у кобылы, это заняло два часа, и теперь у меня все болит.

– Роды у кобылы, так? Я полагаю, неправильное положение жеребенка?

– Да, перекрестное предлежание, и мне немалых усилий стоил поворот его в правильное положение.

– Да уж, такая работа не из легких. – Он улыбнулся, словно вспомнил о чем-то. – А помните ту кобылу клайдесдельской породы, у которой вы принимали роды в моем хозяйстве? Кажется, это был один из первых случаев после вашего приезда в Дарроуби.

– Конечно помню, – ответил я. Я также помню, как тепло старик ко мне отнесся. Он видел, как я был молод и неопытен, как неуверен в своих силах. Он незаметно переложил на себя самую тяжелую работу и позволил мне прийти в себя и увериться в собственных талантах. – Да, – продолжал я, – был поздний вечер воскресенья, и нам пришлось попотеть. Нас ведь было только двое, но мы справились, не так ли?

Он распрямил плечи, и его глаза посмотрели куда-то вдаль, за мою спину.

– Да, именно так. Мы сделали это – вы и я. Я научился тогда тянуть и толкать.

– Да, конечно, вы научились. В этом нет никакого сомнения.

Он с трудом вдохнул и выдохнул воздух, а губы его скривились от напряжения. Затем он повернулся ко мне с выражением странного достоинства на лице.

– А хорошие были те деньки, мистер Хэрриот, не правда ли?

– Правда, мистер Потс, такими они и были.

– Да-да, – Он медленно кивнул. – Таких дней было много. Они были трудными, но хорошими. – Он посмотрел на свою собаку. – А старый Нип делил их со мной, старина, так ведь?

Его слова напомнили мне о том, как я в первый раз встретился с мистером Потсом. Он сидел на скамейке и доил одну из своих