– А садовая калитка была открыта?

– В том-то и дело, что да. Именно в этот день мне понадобилось оставить ее открытой!

Тристан сел прямо и заломил руки.

– Ты понимаешь, поначалу я подумал, что все обойдется. Они притормозили у садовой дорожки и медленно повернули на улицу, а я и Бордман неслись за ними по пятам. На улице они собрались в группу. Казалось, они не знают, куда бежать дальше. Я был уверен, что мы сумеем повернуть их назад, но тут одна из них увидела себя в витрине магазина Робсона. – Он очень эмоционально обрисовал свинью, несколько секунд смотревшую на свое отражение и затем отпрыгивающую с недовольным ворчанием. – Это и решило дело. Чертово животное запаниковало и бросилось на рыночную площадь со скоростью примерно восемьдесят километров в час, а остальные побежали за ней.

Я разинул рот. Десять огромных свиней на площади, где повсюду расставлены лотки с товаром и гуляют толпы покупателей, – такую картину трудно было даже себе представить.

– Женщины кричат, дети кричат. Владельцы лотков, полиция и все остальные насылают на меня проклятия. Возникла многокилометровая пробка на шоссе, и все автомобили стали сигналить как бешеные, а полицейский на посту пытался угрожать мне. – Он вытер лоб. – Ты помнишь этого разговорчивого торговца фарфором? Сегодня я видел, как он потерял дар речи. Он держал в руках чашку и находился в самом разгаре своего трюка, когда одна из свиней встала передними ногами на его лоток и посмотрела ему в глаза. Он остановился так резко, как будто его подстрелили. В другое время я бы над этим позабавился, но сбежавшее животное собиралось опрокинуть лоток. Он уже начал трещать и раскачиваться, но внезапно свинья передумала и убежала.

– А как обстоят дела сейчас? – спросил я. – Тебе удалось вернуть их?

– Я вернул девять из них, – ответил Тристан и снова откинулся в кресле, закрыв глаза. – С помощью почти всего мужского населения округи я вернул девятерых. Десятую в последний раз видели, когда она на приличной скорости неслась на север. Бог знает где она теперь. Да, я не сказал тебе: одна из них забежала в здание почты. Провела там довольно много времени. – Он закрыл лицо руками. – В этот раз я точно попался. После этого несчастья я попаду в руки правосудия. В этом не может быть сомнения.

Я похлопал его по ноге.

– А я бы не стал беспокоиться. Не думаю, что был нанесен большой ущерб.

Тристан возразил со стоном:

– Но это еще не все. Когда я, наконец загнав их в свинарник, закрыл за ними дверь, то был на грани потери сознания. Я оперся о стену, ловя воздух, когда увидел, что ушла кобыла. Да, ушла. Я рванул за свиньями и забыл запереть ее в деннике. Не знаю, где она. Бордман сказал, что поищет, – у меня уже нет сил. – Трясущимися руками Тристан зажег сигарету. – Это конец, Джим. Зигфрид в этот раз не будет знать жалости.

Только он это сказал, как открылась дверь и в комнату ворвался его брат.

– Что за чертовщина происходит вокруг? – зарычал он. – Я только что разговаривал с викарием, и он сказал, что моя кобыла стоит у него в саду и ест желтофиоли. Он в страшном гневе, и я могу его понять. Давай работай, молодой ленивый негодяй. Хватит валяться здесь, сейчас же отправляйся к викарию и верни ее назад!

Тристан даже не пошевелился. Он лежал, безразличный ко всему, и смотрел на брата. Его губы слабо двигались.

– Нет, – сказал он.

– Что такое? – закричал, не веря своим ушам, Зигфрид. – Немедленно вылезай из кресла. Отправляйся и приведи сюда кобылу.

– Нет, – возразил ему Тристан.

Я похолодел от ужаса. Такое неповиновение не имело прецедентов. Зигфрид покраснел, как свекла, и я приготовился к взрыву гнева, но первым заговорил Тристан:

– Если тебе нужна твоя кобыла, пойди и приведи ее сам.

Он говорил тихим голосом, в котором не было и намека на дерзость. Он производил впечатление человека, которому нет дела до его собственного будущего.

Даже Зигфрид увидел, что Тристану на сегодня достаточно. Он посмотрел на брата несколько секунд и вышел. Кобылу он привел сам.

Ничего больше не было сказано об инциденте, только свиней вскоре отправили на мясокомбинат, а на их место не взяли никого. Скотоводческий проект был закрыт.

Зигфрид и мисс Харботтл

Когда я зашел в комнату, мисс Харботтл сидела над пустой кассой и выглядела потерянной. Касса представляла собой новый блестящий черный ящик с надписью «Мелкая наличность», сделанной наверху белыми буквами. Внутри лежала красная книжечка, куда аккуратными колонками заносились цифры прихода и расхода. Только денег в ней не было.

Крепкие плечи мисс Харботтл опустились. Она потрясла красной книжечкой, зажав ее между большим и указательным пальцем, из нее выкатился одинокий шестипенсовик и со звоном упал в кассу. «Он опять лазил сюда», – прошептала она.

В коридоре послышались крадущиеся шаги.

– Мистер Фарнон! – крикнула она. И обращаясь уже ко мне: – Разве не глупо – пытаться проскользнуть мимо этой двери?

Зигфрид, с неохотой перебирая ногами, вошел в комнату. В одной руке он держал желудочный зонд с насосом, в другой – бескровный кастратор, а из кармана его пиджака торчали бутылки с хлористым кальцием.

Он весело улыбнулся, но я видел, что он чувствует себя не в своей тарелке не только потому, что нагрузился не совсем обычным инструментарием, но и потому, что с точки зрения тактики его положение было безнадежным. Мисс Харботтл поставила свой стол так, что сама сидела спиной к углу, и ему надо было пройти много шагов по ковру, чтобы подойти к ней. Ей из угла был виден каждый сантиметр огромной комнаты, а если дверь была открыта – то и коридора. Повернув же голову налево, она могла в окно видеть улицу. Ничто не ускользало из ее поля зрения – она занимала позицию силы.

Зигфрид взглянул на квадратную фигуру, сидящую за столом.

– Доброе утро, мисс Харботтл, я вам нужен?

Из-под очков в золотой оправе блеснули серые глаза.

– Именно что нужны, мистер Фарнон. Объясните мне, почему вы в очередной раз опустошили мой ящик для мелочи?

– О, извините. Мне прошлой ночью срочно нужно было в Бротон, и мне немного не хватало денег. У меня правда не было другого выхода.

– Но, мистер Фарнон, за два месяца, что я работаю здесь, это случалось раз десять, не меньше. Какой смысл в моих попытках вести точный