Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 142
этому, ведь было бы явным противоречием, если бы мир выглядел прежним для тех, кто переправился через реку невежества. Только им под силу устранить отличия этого мира – или, пожалуй, следовало бы сказать, воспринимать их как должное, ибо различия сохраняются, но уже не играют роли. Там, где с высоты полета орла еще различима река, видно, что она скорее соединяет два берега, нежели разделяет их.
Слияние буддизма и индуизма в Индии
Среди лежащих на поверхности парадоксов буддизма, – этой религии, которая началась с отрицания ритуала, суждений и предположений, милости, тайны и олицетворенного Бога и в конце концов вернула все перечисленное на свои места, – есть один итоговый. В настоящее время буддистами полны все азиатские страны, кроме Индии, – там их не было тысячу лет, и лишь сейчас они появились снова, хотя их очень немного. Буддизм торжествует в мире в целом и терпит поражение (по крайней мере, такое создается впечатление) лишь в стране, где он зародился.
Это поверхностное впечатление обманчиво. Если взглянуть пристальнее, выяснится, что буддизм в Индии не столько потерпел поражение от индуизма, сколько встроился в его рамки. Примерно до 1000 г. буддизм сохранялся в Индии как отдельная религия. Предполагать, что затем его искоренили вторгшиеся мусульмане, было бы неправильно, ибо индуизм выжил. Дело в том, что за 1500-летний период пребывания в Индии отличия буддизма от индуизма сгладились. Индуисты признали правомерность многих реформ Будды, и в подражание буддистским общинам сангха возникли индуистские садху (странствующие аскеты). С другой стороны, буддистские учения все больше напоминали индуистские по мере того, как буддизм открывался в махаяне, – до тех пор, пока в конце концов буддизм не влился в источник, из которого возник.
Только если полагать, что идеи буддизма не наложили никакого отпечатка на последующий индуизм, их слияние можно считать поражением буддизма. В сущности, почти все относящееся к катафатическим учениям буддизма обрело свое место или параллель. Его вклад, принятый индуистами в принципе, хоть и не всегда на практике, содержал акцент, вновь сделанный на доброте по отношению ко всем живым существам, на отказе от убийства животных, на устранении кастовых барьеров в религиозных вопросах и ослаблении этих барьеров в вопросах социальных, а также явный нравственный акцент в целом. По-видимому, идеал бодхисатвы оставил след в молитвах, подобных приведенной далее молитве Шантидэвы из великого классического текста индуизма, «Бхагаватам»:
Я не жажду божественного величия, приходящего с обретением восьмеричной силы и не молю его, чтобы мне более не рождаться; единственная моя мольба к нему – чтобы я ощущал боль других, как если бы я был заключен в их телах, и чтобы в моих силах было облегчить эту боль и сделать их счастливыми.
В конечном итоге Будда был вновь принят как «мятежное дитя индуизма» и даже повышен в статусе до воплощения божества. Цель тхеравады признали целью недуалистического индуизма, и даже утверждение Праджняпарамиты, что вечность – не что иное, как настоящий момент, обрело свой индуистский аналог:
Этот самый мир – обитель веселья;
Здесь я могу есть, здесь пью и развлекаюсь
Рамакришна
Особенно в тантрических школах индуизма последователей приводили к состоянию, в котором они могли воспринимать мясо, вино и секс – все то, что ранее выглядело как самые труднопреодолимые препятствия на пути к божественному, – как меняющиеся проявления Бога. «Мать есть в каждом доме. Как надлежит мне открыть эти вести – как разбивают горшок из глины о пол?»[117].
Рекомендованная литература
Несмотря на то, что он написан в 20-х гг. ХХ в., труд J. B. Pratt, The Pilgrimage of Buddhism and a Buddhist Pilgrimage (New York: AMS Press, 1928) остается всеобъемлющим, интересно написанным рассказом об этой религии. Менее давняя и доступная книга – Richard Robinson and Willard Johnson, The Buddhist Religion (Belmont, CA: Wadsworth Publishing Co., 1982).
Edward Conze, Buddhist Scriptures (Baltimore: Penguin Books, 1959) разумно подходит к выбору отрывков из оригинальных текстов.
Випассана, практика медитации озарения в буддизме тхеравада, прекрасно представлена жителям Запада в книге Joseph Goldstein, The Experience of Insight (Boston, MA: Shambala, 1987).
Две очень разных книги по дзэну, дополняющие одна другую, – Philip Kapleau, The Three Pillars of Zen (New York: Anchor Books, 1989), и Shunryu Suzuki, Zen Mind, Beginner’s Mind (New York: John Weatherhill, 1970).
В книге ламы Anagarika Govinda, Foundations of Tibetan Mysticism (York Beach, ME: Samuel Weiser, 1969), представлена теория тибетского буддизма, в то время как Marco Pallis, Peaks and Lamas (London: The Woburn Press, 1974) – один из прекрасных образцов литературы духовных путешествий, какой когда-либо был написан.
Моя получасовая видеозапись по тибетскому буддизму, «Реквием по вере» (Requiem for a Faith) дает возможность познакомиться с аудиовизуальными аспектами ваджраяны, описанными в разделе «Алмазная молния» данной главы. Эту запись может предоставить фонд The Hartley Film Foundation по адресу: Cat Rock Road, Cos Cob, CT 06807.
IV. Конфуцианство
Первый учитель
Если и существует единственное имя, с которым ассоциируется китайская культура, то это Конфуций – Кун Фу-цзы, или учитель Кун. Китайцы почтительно именуют его первым учителем – не потому, что до него учителей не существовало, а потому, что он занимает самое видное место среди них. Никто и не утверждает, что он создал китайскую культуру единолично, и сам он преуменьшал свою самобытность, называя себя не более чем «любителем древности»[118]. Однако это определение не отдает ему всего должного; оно служит примером скромности и сдержанности, за которые он ратовал, ибо хотя Конфуций и не был автором китайской культуры, он выступил в роли ее главного редактора. Он провеял прошлое, словно зерно, он расставил акценты, он что-то затушевал, а что-то – вычеркнул насовсем, он упорядочил историю вновь и дал к ней примечания, – и он представил свою культуру столь четко, что характер ее был уникален на протяжении двадцати пяти веков.
Читателя, полагающего, что такие достижения возможны лишь в ходе богатой драматическими событиями жизни, ждет разочарование. Конфуций родился примерно в 551 г. до н. э. в княжестве Лу, на территории нынешней провинции Шаньдун. О его предках мы ничего не знаем наверняка, однако ясно, что в ранние годы, проведенные в родительском доме, он жил скромно: «В молодости я находился в низком положении»[119]. Еще до того, как Конфуцию минуло три года, его отец умер, оставив его на попечение любящей, но обедневшей матери. Так
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 142
