Несмотря на то что саудовское руководство не дало прямого ответа на иранское предложение, отношения между двумя странами постепенно нормализовались. Были восстановлены дипломатические отношения и решен вопрос хаджа. Причем если до инцидента 1987 г. квота для иранских паломников составляла 45 тысяч человек в год, то в 1991 г. она была повышена до 115 тысяч человек. Было разрешено посещение КСА пяти тысячам друзей и родственников «шахидов» 1987 г. В свою очередь, Иран обязался принимать все меры для обеспечения безопасности хаджа в части, касающейся своих паломников[137].

В 1996 г. американцами была сделана попытка испортить улучшающиеся ирано-саудовские отношения. 23 июня 1996 г. произошел взрыв около военной базы США в Дахране (Саудовская Аравия). В результате теракта погибли 19 американских военнослужащих. Госдепартамент США обвинил власти Ирана в подготовке теракта. Однако обвинения остались недоказанными, и данное происшествие не повлияло кардинальным образом на развитие двухсторонних отношений[138].

Очередной вехой на пути развития ирано-саудовских отношений стала сессия Организации Исламская конференция в Тегеране, прошедшая в 1997 г. Несмотря на продолжающуюся критику в адрес КСА со стороны Ирана за приверженность Эр-Рияда стратегическому партнерству с США, ни Саудовская Аравия, ни ее союзники по ССАГПЗ не бойкотировали конференцию. Более того, делегацию КСА возглавлял один из ведущих представителей саудовской элиты, министр иностранных дел принц Сауд аль-Фейсал. В ходе его пребывания в Тегеране прошли переговоры с руководством ИРИ, посвященные укреплению мер доверия между двумя странами. Их результатом стал официальный визит в Эр-Рияд в феврале 1998 г. президента ИРИ Мохаммеда Хатами[139].

Это был первый визит высшего должностного лица Ирана в КСА после победы исламской революции 1979 г. Визит президента ИРИ был обусловлен как экономическими, так и политическими соображениями. Иран стремился повысить свои квоты экспорта нефти в рамках ОПЕК. Президент М. Хатами также попытался убедить короля Саудовской Аравии Фахда использовать иранскую инфраструктуру для экспорта саудовской нефти в страны Центральной Азии и далее, в Китай. В политической сфере во время переговоров вновь обсуждались вопросы создания совместной системы безопасности в регионе Персидского залива[140]. Впрочем, иранские предложения не получили достаточного отклика у саудовской элиты. Это объяснялось двумя причинами. Во-первых, высокий уровень саудовско-американских отношений не позволял Эр-Рияду идти навстречу стратегическому сотрудничеству с ИРИ без согласования с американскими партнерами. В то же время США никогда не допустили бы союзнических отношений между Тегераном и Эр-Риядом. Во-вторых, саудиты подозревали Иран в намерении установить гегемонию в регионе залива и не испытывали достаточного доверия к иранским предложениям.

В мае 1998 г. между КСА и ИРИ было подписано всеобъемлющее соглашение о сотрудничестве, согласно которому намечались программы кооперации между двумя странами в области экономики, культуры и спорта. В мае 1999 г. М. Хатами вновь посетил Саудовскую Аравию в ходе своего турне по арабским странам. В ходе его переговоров с руководством КСА обсуждались вопросы возможного повышения цен на нефть в рамках ОПЕК, ситуация вокруг Ирака, вопросы региональной безопасности в Персидском заливе. Относительная разрядка напряженности в ирано-американских отношениях,

происходившая в то время, побудила саудовскую элиту пойти на дальнейшее сближение с Тегераном. В 2001 г. между двумя государствами был заключен Договор о безопасности, существенно улучшивший ситуацию в регионе залива[141]. О степени произошедшей разрядки напряженности в отношениях между ИРИ и КСА свидетельствуют слова регента королевства Абдаллы бен Абдель Азиза, приводимые иранским дипломатом Сайедом Хоссейном Мусавияном о том, что будущий король хотел бы жениться на иранской девушке и построить виллу на берегу Каспийского моря[142].

В июле 1999 г. король Саудовской Аравии Фахд, выступая на сессии аль-Меджлис аль-Шура (саудовского парламента с совещательными функциями), призвал другие арабские монархии Персидского залива последовать примеру КСА и улучшить свои отношения с Ираном. Подобное предложение вызвало негативную реакцию в Объединенных Арабских Эмиратах, руководство которых заявило, что Эр-Рияду не стоило начинать «медовый месяц» с Тегераном до урегулирования арабскими соседями Ирана территориальных споров с этой державой[143]. Представляется, что на рубеже столетий политические элиты обеих стран занимали все более взвешенные и прагматичные позиции по отношению друг к другу. Иран при президенте М. Хатами стремился выйти из международной изоляции на основе концепции «диалога цивилизаций». Исходя из этого, был принят курс на нормализацию отношений с ближайшими соседями. Кроме того, Тегеран не терял надежды занять место Вашингтона в стратегическом партнерстве с Саудовской Аравией. В свою очередь, саудовский истеблишмент продолжал рассматривать Тегеран в качестве конкурента за влияние в регионе, но при этом старался приглушить соперничество и не доводить дело до открытой конфронтации. В то время руководство КСА считало американские гарантии безопасности достаточными и предпочитало разрядить напряженность в отношениях с Ираном, обладающим более значительным экономическим, военным и политическим потенциалом. В интересах Эр-Рияда была даже некоторая нормализация в отношениях между Ираном и США и выход ИРИ из международной изоляции.

Процесс нормализации ирано-саудовских отношений был прерван в 2004–2005 гг. Основной причиной послужили американская оккупация Ирака и свержение режима Саддама Хусейна, после чего начался рост иранского влияния в Ираке с перспективой переформатирования региональной политической карты. К 2005 г. наметилась перспектива создания так называемого шиитского полумесяца в составе Ирана, Ирака, Сирии и Ливана. Первый раз термин «шиитский полумесяц» был использован королем Иордании Абдаллой в интервью газете «Вашингтон пост». Абдалла при этом заявил, что складывающаяся геополитическая конфигурация дестабилизирует страны Персидского залива. «Даже Саудовская Аравия не имеет от этого иммунитета», – отметил король[144]. Представляется неслучайным, что тезис о шиитской угрозе был использован главой государства, являющимся одним из наиболее последовательных союзников Вашингтона. Кроме того, король Абдалла является потомком рода Хашимитов, претендуя, таким образом, на генетическое преемство лидера суннитской ортодоксии.

С этих пор основой саудовского внешнеполитического мышления в выстраивании отношений с Ираном стало опасение перед «иранской угрозой». При этом в Эр-Рияде стали серьезно опасаться враждебного иранского окружения и «превращения Персидского залива в иранское нефтяное озеро»[145]. С 2005 г. основными площадками ирано-саудовского соперничества стали Ирак, Сирия и Ливан. В 2015 г. к ним прибавился Йемен. Американская оккупация Ирака в 2003 г. вызвала рост влияния проиранских шиитских партий, закончившийся победой их коалиции на парламентских выборах 2005 г. Одновременно в 2005–2007 гг. в стране проходила настоящая гражданская война между шиитскими и суннитскими группировками. В Эр-Рияде данную ситуацию восприняли как угрозу двоякого рода. Во-первых, Ирак постепенно превращался в рассадник джихадизма и терроризма. Огромное количество боевиков-исламистов пересекало иракско-саудовскую границу в обе стороны. Активное участие радикальных исламистов из КСА в иракской гражданской войне стало беспокоить Эр-Рияд. По данным американских экспертов, 75 % террористов-смертников в