– Лучший способ узнать о ней – испытать ее на себе. Теперь измерьте температуру кончиков своих пальцев.

Должно быть, мое лицо отразило некоторое смятение, потому что он тут же добавил:

– Просто чтобы посмотреть. Кто знает, что из этого выйдет? Когда мы закончим медитацию, вы сможете снова проверить температуру.

После 10-минутной медитации я была вынуждена признать, что почувствовала себя более расслабленной. Потом перевела взгляд на пальцевой термометр. Показания я снимала дважды. Температура подушечек моих пальцев поднялась на 10 градусов по Фаренгейту. Я обвела глазами комнату: может быть, Боззаи как-то прогрел ее, пока я была занята медитацией? Или дело в том, что я пришла с улицы, где было прохладно, и уже просидела в его кабинете достаточно долго, чтобы мои пальцы согрелись естественным путем? Неужели я только что изменила состояние собственного тела одной силой мысли?

Поблагодарив Боззаи за уделенное время, я поехала домой и сразу же заказала себе такое же устройство (стоило оно меньше 15 долларов). «Что-то в этом есть», – думала я. Мне приходилось слышать о тибетских монахах, которые согревали себя на горных вершинах исключительно с помощью концентрации и практики глубокой медитации, но я полагала, что для достижения такого совершенного владения своими способностями требуются годы тренировок, если в этих историях вообще есть хоть капля правды[237].

Получив спустя неделю заказанный термометр, я воспроизвела ту же 10-минутную медитацию. И результат повторился: сначала мои пальцы были ужасно холодными, но к концу сеанса потеплели и стали почти такими же, как у нормальных людей. Внешняя температура в комнате не изменилась – я проверяла. Были только я сама, медитация, термометр и некая волшебная перемена в моем теле, случившаяся при помощи моих мыслей. Сама себе не веря, я повторила опыт. И еще раз. И потом повторяла его в разное время суток и в разных обстоятельствах.

Метод оказался неидеальным. Иногда я вообще не могла сосредоточиться на медитации. Порой температура менялась не так сильно. В некоторые моменты я и так была достаточно спокойна, так что температуре пальцев некуда было расти. И все же я достаточно часто добивалась успеха, чтобы мой скептицизм уменьшился. Связь разума с телом оказалась не выдумкой.

А что, если выполнять точно такую же медитацию, но при этом не следить за показателями термометра? Да, температура тоже росла, но не так эффективно, как когда я то и дело поглядывала на монитор. Похоже, использование прибора контроля углубляло контакт с моим текущим внутренним состоянием. Это позволяло применять медитацию эффективнее.

– Вот именно так и работает биологическая обратная связь, – объяснил мне фон Боззаи, когда мы с ним снова встретились. Он рассказал, что существует множество разных модальностей биологической обратной связи: можно наблюдать не только температуру, но и то, как меняется сердечный ритм, и научиться управлять им своей волей. Можно измерять число вдохов и выдохов в минуту и понять, как связывать этот показатель с эмоциональным фоном. В возбужденном состоянии мы обычно делаем более быстрые и поверхностные вдохи, а при расслаблении они становятся глубокими и медленными.

Фон Боззаи объяснил, что я могу также наблюдать или слушать свои мозговые волны и учиться ими управлять, так же как я освоила контроль температуры подушечек пальцев.

– Однако это труднее и дольше, – предупредил он. – Когда используется монитор для определения мозговых волн, этот тип биологического отклика называется электроэнцефалографической (ЭЭГ) обратной связью, или нейрофидбэком.

Научное обоснование нейрофидбэка

Хотя использование электроэнцефалографии – старейшая и самая распространенная форма нейрофидбэка, более новые его версии опираются на выявление изменений в кровообращении. Поэтому они требуют функциональной МРТ или иной аппаратуры, отображающей метаболизм, – например, намного более дешевых и портативных устройств для гемоэнцефалографии (ГЭ). Но поскольку основанный на ЭЭГ нейрофидбэк в настоящее время остается самым популярным, я сосредоточусь на нем.

Рис. 12. Частоты мозговых волн на ЭЭГ и психические состояния[238][239]

Хотя в любой произвольный момент человеческий мозг демонстрирует весь спектр различных церебральных волн, преобладание какого-то одного их вида часто связано с конкретным психическим состоянием. Альфа-волны, мозговые волны с частотой 8–12 циклов в секунду, сопряжены с чувствами расслабления и спокойной сосредоточенности, и их усиление рекомендуется людям, находящимся под воздействием стресса и тревоги.

Выработка несоразмерно большого числа бета-волн связана с пребыванием в состоянии бдительности и решения задач; дети демонстрируют большее нарастание бета-волн, например, когда работают над домашним заданием по математике, нежели при просмотре телевизора. Этот процесс свидетельствует о глубоком запоминании и креативности.

Безопасность нейрофидбэка и требования протокола

Побочные эффекты нейрофидбэка – явление нечастое. Однако те, кто им пользуются, иногда сообщают об усталости, головных болях, тошноте, тиках и ночных кошмарах. Стоит также осознавать и возможность обращения протокола. Это ситуация, когда исследователь или клиницист создает такой протокол обратной связи, который усиливает атипичности в мозговых волнах участника эксперимента. Например, СДВГ часто характеризуется избытком тета-волн, поэтому эффективные протоколы нейрофидбэка часто сосредоточиваются на их уменьшении. Однако обратный протокол сделал бы все с точностью до наоборот: он бы усилил тета-волны. В результате с большой вероятностью произошло бы обострение симптомов СДВГ. Авторы вышедшей в 2007 году статьи предупреждали практиков нейрофидбэка о том, что необходимо персонализировать такое лечение, избегая излишней обобщенности, особенно если клиент страдает более чем одним расстройством. Например, в то время как результаты ЭЭГ некоторых алкоголиков демонстрируют избыток бета-волн, эта картина наблюдается не у каждого из них. Более того, в статье указывалось, что у одного из четырех алкоголиков также присутствует СДВГ. У этой группы снижение числа бета-волн еще больше усугубило бы симптомы СДВГ, так что необходимо корректировать нейрофидбэк с большой осторожностью.

История нейрофидбэка

В конце 1960-х годов Джо Камийя из Чикагского университета и Барри Стерман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе совершили исторические открытия в отношении способности индивидуума контролировать собственные мозговые волны. Камийя сосредоточился на обучении людей спонтанному производству альфа-волн, а Барри Стерман – на дрессировке кошек. Стерману было любопытно, смогут ли кошки произвольно усиливать конкретную мозговую волну, чтобы получить вознаграждение. Выбранная им целевая волна исходила из сенсорно-моторной коры, или СМК, – отдела неокортекса, что находится рядом с макушкой. Из всех мозговых волн она наиболее схожа с бета-волной, поскольку ее цикличность составляет 12–15 колебаний в секунду. Каждый раз, когда кошка спонтанно выдавала СМК, она получала вознаграждение; вскоре животные научились делать это по сигналу.

Примерно в это же время