Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 55

делая его несоответствующим этому Идеалу Я. Однако не следует забывать, что такая обесценивающая атака на объект производится посредством интроекции объекта, с клинической точки зрения это выглядит как самообесценивание, снижение уважения к себе, это создает впечатление, что Идеал Я субъекта его же и уничтожает, а в реальности он должен уничтожить объект (избить до смерти, как говорит Фрейд…). Нас не удивляет, что отсутствие уважения к себе является одним из главных и дифференциальных (по сравнению с горем) симптомов при меланхолии, однако следует уточнить, что этот феномен является видимым результатом той работы меланхолии, которая производится за кулисами.

Обратимся к заключительным словам приведенного фрагмента, которые представляют для Фрейда описание окончания приступа меланхолии или же момент, в котором работа меланхолии достигла своей цели: «Возможно, Я при этом наслаждается тем, что может признать себя лучшим, превосходящим объект» (ibid., p. 172; курсив мой. – Б. Р.). Перейдем к другому текст у, имеющему тот же смысл, что и процитированный выше, но вводящему важный оттенок с помощью клинического примера: «Таким образом, ключ к пониманию картины болезни появляется только в том случае, когда самообвинение трактовать как упреки в адрес объекта любви, которые перекладываются с него на собственное Я. Жена, вслух жалеющая своего мужа за то, что он связался с такой нерадивой женщиной, желает, собственно говоря, обвинить в нерадивости мужа, что бы под этим ни подразумевалось» (ibid., p. 156). И далее: «Так же и поведение больных становится теперь намного понятнее. Их жалобы [Klagen] – это обвинения [Anklagen], в соответствии со старым значением слова; они не стыдятся и не скрываются потому, что все уничижительное, сказанное ими про себя, в сущности, относится к кому-то другому…» (ibid., p. 156–157).

Необходимо уточнить, что в этот процесс включается не только Идеал Я, но также и Сверх-Я, что происходит не всего лишь обесценивание, а также порицание, обвинение объекта. Если Идеалу Я предоставлена главная роль при разрушении объекта обесцениванием, то со своей стороны Сверх-Я участвует не меньше в его разрушении, обвиняя объект в том, что он представлялся как имеющий ценность, а на самом деле это была лишь видимость.

Арианна, о которой мы говорили в связи с ее меланхолическим способом переживать мое отсутствие, рассказывала о своей семье и своем окружении, приводя такие детали (не будем их приводить из соображения конфиденциальности), которые имели своей целью их полное обесценивание. В этом было, по меньшей мере, три аспекта: первый состоял в том, что она рассказывала, что как член своей семьи, своего окружения, она была мало уважаема, как и ее семья; второе – в этом присутствовала прямая атака на окружение, на семью и особенно на мать; но надо напомнить, что у Арианны не было чистого приступа меланхолии, а скрытая меланхолия, меланхолический дискурс, который нападает (через идентификацию) на семью, а не на саму себя; и был еще третий аспект, исходящий из переноса, – имплицитная и эксплицитная идеализация меня, меланхолический дискурс был обращен ко мне, лишь на меня она не нападала, по крайней мере в начале, и по отношению ко мне она чувствовала себя обесцененной и подавленной. Арианна мечтала лишь об одном – сменить профессию для того, чтобы получить другую, сходную с моей, при этом, будучи абсолютно уверенной во всяком случае в определенный период, что эта цель ей недоступна. Лишь в последнем периоде она могла позволить себе нападать на меня, однако чувствовала себя после этого виноватой и всякий раз это ее возвращало назад. Лишь по случаю попытки суицида, к счастью без последствий, она смогла обвинить меня, намеками, в том, что я недостаточно ею занимался, в том, что я плохо делаю свою работу, ее попытка суицида произошла сразу же, как только я уехал в отпуск.

Для того чтобы прояснить понятие работы меланхолии, нам необходимо вновь осмыслить процесс, описанный Фрейдом, именно обесценивающее и обвиняющее нападение на интроецированный объект. Первое замечание – это нападение неслыханной силы и разрушительности, если судить по степени страдания меланхолика. Фрейд говорит по этому поводу о «пытках», о «садизме» и о «ненависти», добавляя, что этот садизм может стать причиной возможного суицида меланхолика. Он описывает это, говорит об амбивалентности меланхолика, такая амбивалентность качественно отличается от обычной для невротиков и даже для пациентов с навязчивостями, с которой Фрейд ее и сравнивает. Вот что он пишет об амбивалентности: «Этот конфликт амбивалентности, источник которого иногда связан с реальностью, иногда с конституциональными факторами, не должен быть игнорирован среди предполагаемых условий для возникновения меланхолии» (ibid., p. 161; курсив мой. – Б. Р.).

Таким образом, согласно мнению Фрейда, амбивалентность является одним из предполагаемых условий возникновения меланхолии, тем более что она сама является частью предрасположения к меланхолии, комплементарным способом, из-за нарциссического выбора объекта. В этом случае нас более всего интересует полюс «ненависти» при амбивалентности. Ужасная ненависть меланхолика по отношению к объекту кажется нам наследницей и пережитком той ненависти, которая участвует при формировании первичного объекта. Вспомним, что говорит по этому поводу Фрейд в статье «Влечения и их судьба»: «Для наслаждающегося Я объект совпадает с чужим и ненавистным» (Freud, 1968b, p. 39). Однако меланхолик не может выражать, более того, проживать эту первичную ненависть по отношению к объекту за пределами своих приступов, так как испытывает страх разрушить и потерять объект. Для меланхоликов характерен следующий компромисс – компенсировать разрушительную ненависть в адрес объекта его нарциссически-идеализированным инвестированием. Таким образом, предрасположенность к меланхолии состоит не только в нарциссическом инвестировании объекта, а в ансамбле, состоящем из ненависти к объекту и нарциссического инвестирования этого объекта. Последнее представляет собой отчаянную попытку в лучшем случае связать ненависть в адрес объекта, а в худшем – образовать ступор, препятствующий субъекту разрушить объект своей ненавистью. Этот характерный для меланхолика компромисс может функционировать некоторое время при условии, что ничто не будет нарушать покой, лежащий в основе ненависти. Однако, если происходит потеря объекта (потеря объекта в широком смысле), ненависть в адрес объекта вновь пробуждается и даже увеличивается по отношению к объекту, который «отказывается» от субъекта и от его нарциссической любви. В итоге разворачивается меланхолический приступ, однако меланхолик будет реагировать на этот приступ так же, как и всегда: сталкиваясь с усилением ненависти к объекту, он усиливает нарциссическое инвестирование этого объекта. Такое увеличение нарциссического инвестирования объекта реализуется посредством идентификации, которая является одновременно, как мы уже видели, нарциссической регрессией и еще большим приклеиванием-привязыванием субъекта и объекта. Таким образом, при приступе меланхолии происходит то, что мы можем назвать

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 55