Неожиданные или непредсказуемые, то есть новые, вещи (в особенности класс новых вещей) имеют потенциально бесконечный, неограниченный смысловой диапазон. Каково значение того, что может быть чем угодно? В крайних случаях это худшее, что может быть (или хотя бы худшее из того, что мы можем себе представить), либо, наоборот, лучшее, что может быть (или лучшее из того, что мы можем себе представить). Что-то новое может привести к невыносимым страданиям, за которыми последует бессмысленная смерть, или создать безграничную угрозу. Странная и на первый взгляд незначительная, но тем не менее тревожная боль, вдруг появившаяся утром во время тренировки, может стать началом развития раковой опухоли, которая медленно и болезненно будет убивать вас. С другой стороны, что-то неожиданное может означать невероятную возможность поправить дела и повысить благосостояние. Вы теряете старую скучную, но надежную работу, а год спустя уже занимаетесь любимым делом, и жизнь становится несравнимо лучше.

Неожиданные ситуации, возникающие в ходе целенаправленных действий, представляют собой сложный, противоречивый стимул: новые события являются сигналами одновременно для наказания (угрозы) и удовлетворения (обещания)[82]. Этот изначальный парадокс схематически представлен на рисунке 5. Непредсказуемые явления, имеющие двойственную природу, активируют две противоположные эмоциональные системы, взаимно тормозящие действия которых побуждают к абстрактному познанию. Их слаженная работа имеет решающее значение для формирования постоянной памяти, а физиологические основы составляют универсальные элементы нервной системы человека.

Первая эмоциональная система быстрее реагирует на раздражитель[83]. Она управляет торможением продолжающегося поведения и прекращением текущей целенаправленной деятельности[84]. Вторая, столь же мощная, но несколько более медлительная[85], лежит в основе исследования общей активации поведения[86] и движения вперед[87]. Действие первой связано с появлением тревоги, страха и опасения, то есть с негативными эмоциями – универсальными реакциями на нечто угрожающее и неожиданное[88]. Когда же в работу включается вторая система, у человека появляются надежда, любопытство и интерес, то есть положительные эмоции – реакции на нечто многообещающее и неожиданное[89]. Таким образом, при исследовании неизвестного у нас возникают противоречивые чувства: любопытство/надежда/возбуждение и одновременно беспокойство. Другими словами, происходит взаимодействие между двигательными системами, ответственными за стремление вперед и торможение.

Рис. 5. Амбивалентная природа новизны

Амбивалентное неизвестное, то есть новизна, имеет, так сказать, два «лица» (как уже упоминалось ранее). Нормальная новизна возникает в пределах «территории», ограниченной выбором конечной точки или цели (то есть после того, как в данное время и в данном месте человек решил, что из всех возможных видов деятельности ему важнее всего попасть в конкретную точку «Б»). Когда новое событие происходит нормально, отправная точка и желанная цель не меняются, и оно указывает лишь на то, что нужно найти другие средства достижения этой цели. Допустим, вы сидите в своем кабинете. Обычно вы ходите к лифту по пустому коридору. Вы настолько привыкли выполнять это действие, что можете совершать его автоматически – например, вы часто что-то читаете на ходу. Однажды, уткнувшись в бумаги, вы спотыкаетесь о стул, который кто-то оставил посреди коридора. Это нормальная новизна. Вам не нужно менять текущую цель, разве что временно и незначительно, и вы вряд ли будете слишком расстроены неожиданным препятствием. Возможность добраться до лифта вполне реальна, это даже не займет больше времени, чем обычно. Вам нужно лишь обойти стул (или убрать его с прохода, если вы очень хотите позаботиться о других). Общий принцип незначительного приспособления к ситуации показан на рисунке 6.

Рис. 6. Появление нормальной новизны в ходе целенаправленного поведения

Революционная новизна – это нечто совершенно иное. Иногда внезапное появление неожиданного означает, что вы свернете с пути «А» и пойдете по пути «Б», например отправитесь домой к бабушке. А порой из-за непредвиденного события могут возникнуть сомнения в самом существовании этой бабушки. Представьте себе, что я допоздна засиделся на работе. Мой кабинет находится в высотном здании, вокруг никого. Я мысленно говорю себе: «Нужно спуститься на лифте на три этажа вниз и перекусить». Точнее, голод внезапно захватывает мое воображение и использует его в своих целях. Эта фантазия представляет собой образ идеального будущего, ограниченный во времени и в пространстве. Реальное будущее вырисовывается как ясно различимый (и, следовательно, пригодный для использования) объект из бесконечной области потенциальных возможностей. Я использую этот образ для оценки событий и процессов, которые составляют очевидное настоящее, разворачивающееся вокруг меня, когда иду к лифту (по пути в кафетерий). Я хочу, чтобы реальность соответствовала фантазии, – хочу унять свое побуждение (угодить «богам», так сказать). Если происходит непредвиденное – скажем, лифт не работает, – несоответствие временно приостанавливает выполнение текущего плана. Я выбираю альтернативное поведение, направленное на достижение той же цели. То есть я не перекраиваю ограниченную во времени и пространстве «карту», которую использую для оценки обстоятельств и управления эмоциями. Мне нужно лишь изменить стратегию.

Я решаю воспользоваться лестницей. Если она будет закрыта из-за ремонтных работ, появятся более серьезные проблемы. Первоначальная фантазия – спуститься в кафетерий и поесть – основывалась на неявном предположении: я могу спуститься вниз. Предположение, которое вовсе не занимало мои мысли (его можно считать аксиомой для совершения текущего действия), было разрушено. История «спустись вниз, чтобы поесть» оставалась реально осуществимой лишь при наличии действующих средств перемещения между этажами. Их существование было данностью: я так часто пользовался лифтом или лестницей, что само их присутствие становилось оправданно игнорируемой константой. Как только я узна́ю, где находится лестница, и освою передвижение на лифте, то смогу принять их как должное и определить как нечто незначительное. Предсказуемые вещи (читай – досконально изученные, а потому приспособленные под собственные нужды) не привлекают внимания и не требуют осознания. В их присутствии не нужно создавать новые стратегии поведения или системы взглядов.

Как бы то ни было, лифт не работает, лестница закрыта. Карта, которую я использовал для оценки окружающей среды, оказалась недействительной: достичь поставленных целей стало невозможно. В результате средства их достижения (мои планы пойти в кафетерий) оказались совершенно неуместными. Я больше не знаю, что делать. В общем смысле это означает, что я уже не знаю, где нахожусь. Предполагалось, что офис – это знакомое место. И на самом деле многие привычные вещи (например, пол) не изменились. Тем не менее какие-то перемены произошли, и я не знаю, насколько они глобальны. Я оказался в помещении, из которого не могу легко выйти. В дополнение