что не могут позволить себе обзавестись средствами защиты. Помню, как услышав такой вздор, я очень разозлился и даже прервал наше общение, чтобы не выйти из себя при нем.
Человек, за плечами которого были жестокие и бессердечные убийства, легко считывает малейшие изменения в лице собеседника: насколько он эмоционально согласен с ним, или наоборот – сомневается в его утверждении. Как только я захожу в комнату для беседы, не только я анализирую преступника, но и преступник анализирует меня. Поэтому во время разговора с заключенным активно используются невербальные тактики, которые могут оказать психологическое воздействие.
Например, если во время беседы мы сидим за столом, то я могу сесть сбоку от допрашиваемого или по диагонали. Это особенно важно, если я собираюсь беседовать с человеком, который немногословен или не любит смотреть в глаза. Также я убираю пустой стул, стоящий сбоку от допрашиваемого. Если оставить пустующий стул в помещении, то во время допроса у преступника в голове все время будет крутиться и мешать вопрос: «Кто-то еще придет? Еще один следователь объявится?» Такие мысли придадут разговору ненужную тревожность. Поэтому во время беседы я стараюсь учесть все подобные факторы и исключить их возможное влияние.
На самом деле разозлиться и внезапно прервать беседу – это тоже одна из стратегий допроса. Демонстрация того, что я сильно реагирую на слова собеседника, скрывает за собой намерение вытянуть из него еще больше подробностей. Профайлер не пытается убедить преступника в чем-либо, используя красноречие и другие речевые техники, а лишь старается настроить говорящего на то, чтобы он рассказал как можно больше. Во время допроса могут прозвучать совершенно странные вопросы, будто бы неуместные. Сами профайлеры меняются: например, к ведущему допрос профайлеру внезапно может подойти другой, попросить его ненадолго выйти, и тогда новый сотрудник может изменить тему разговора и его тактику на все 180 градусов.
Культурно обусловленные особенности преступлений
У каждого преступления есть свои характерные особенности, а некоторые его черты сформированы под влиянием культуры, поэтому преступления называют зеркалом общества.
Если раньше преступник ходил и разыскивал объект для нападения, то теперь преступления, особенно газлайтинг и сталкинг, заключаются в оказании психологического давления на свою жертву, чтобы она разрушала себя сама. Такой преступник получает несказанное удовольствие и испытывает восторг, когда видит, как жертва страдает и мучается из-за его действий. Но если выбранный преступником объект ни капли не поддается его влиянию на протяжении нескольких попыток, он приходит в смятение и даже может отступить. Поэтому самый главный способ не стать жертвой – не показывать никакой реакции на воздействие нападающей стороны. И это, конечно же, бывает сложно. Даже прямое и ясное высказывание: «Хватит так делать!» – нападающий воспринимает как одну из разновидностей положительных реакций. Даже если жертва уже не в силах терпеть повторяющиеся нападки и поэтому кричит: «Хватит! Отстаньте!» – злоумышленник воспримет это не как выражение отказа, а как то, что жертва наконец-то стала реагировать на него. Преступник воспринимает действия жертвы и ее реакцию исключительно через призму своего эгоцентризма.
Если вам кажется, что вы стали допускать ошибки чаще, чем обычно, что вы стали постоянно чувствовать себя виноватым и спрашивать у других людей, можно ли вам поступить определенным образом, то надо задуматься – может быть, вы попали под чье-то влияние. А если вы заметили, что у кого-то из ваших знакомых появились изменения в характере, что он стал более замкнутым, чем обычно, то вам необходимо как можно скорее вмешаться и предложить ему помощь.
Однако в Корее такое внимание к другим по-прежнему редко проявляется, поэтому даже если кто-то жалуется на то, что стал жертвой сталкера, чаще всего считается, что ничего особенного не происходит – просто кто-то немного ходит следом из-за желания понравиться. На самом деле, к этому нельзя так легко относиться, ведь человек, который пожаловался на это, испытывает в данный момент страдания и неудобства.
Сейчас многие преступления переходят из прямой физической плоскости воздействий в психологическую и эмоциональную. Поэтому внимание окружающих людей к таким случаям стало как никогда важным. Многие отметят: «Да мне и самому непросто живется, верчусь как белка в колесе – где мне взять время и силы приглядываться, что там у других?» Но надо помнить, что общество – это мир, в котором не только я один должен жить хорошо. Если человек не будет включать в свой круг жизни других членов общества – людей, живущих рядом, – то и он сам никогда не сможет жить хорошо. Все мы взаимосвязаны.
В современном мире постепенно, но все более уверенно проявляются признаки индивидуализма: каждый считает, что другие люди не имеют к нему никакого отношения. Современный человек больше сосредоточен только на том, что нужно лично ему, и не стремится принести пользу обществу в целом. Такие изменения тоже являются причиной того, что психологические преступления все шире распространяются в нашем обществе.
По мере развития социума стали чаще происходить преступления не физического, а психологического характера. Типичный пример – цифровое сексуализированное преступление: когда человека снимают в обнаженном виде без его согласия, хранят и выставляют созданный контент – к этому виду преступлений также относятся все действия, нарушающие права и свободы личности в сексуальном плане через виртуальное пространство. Цифровое сексуализированное преступление – своего рода видоизмененная форма убийства, появившаяся с приходом новых технологий. На самом деле, это жестокое и коварное преступление, которое совершают психопаты, прилагая все свои усилия и даже зарабатывая на этом.
Важно отметить, что большинству, кто совершает такие преступления, около 25 лет. Возраст серийных убийц «предыдущего поколения», наподобие Ю Ён Чхоля, Кан Хо Суна и Чон Нам Гю, был примерно от 35 до 45 лет. Сейчас именно двадцатилетние активно совершают цифровые сексуализированные преступления и вызывают множество проблем в обществе. Конечно, жесткое наказание за подобные преступления очень важно, но при этом необходимо менять и сами критерии, определяющие степень тяжести. Существует диапазон, закрепленный Верховным судом и введенный для сдерживания резкого роста преступности, и в соответствии с этим диапазоном судья выбирает меру пресечения по своему усмотрению. Для того, чтобы поменять критерии, определяющие степень уголовного наказания, должно состояться масштабное общественное обсуждение с привлечением юридических специалистов.
В 60-80-е годы прошлого столетия убийство чаще всего носило случайный характер. Конечно, и сейчас такое тоже случается, но гораздо реже. Теперь, даже услышав об единичном убийстве, лично я сомневаюсь, что оно было случайным. Особенно нелегко приходится жертвам цифровых сексуализированных преступлений, чьи страдания могут растянуться на всю жизнь.
Множество людей было доведено до самоубийства несмываемым чувством
