Она кивает, и мы заходим в лифт, где уже стоит парочка с тремя чемоданами.

– Второй путь, – наконец произносит женщина, подвинув экран смартфона к моему лицу, словно я бы не поверила ей на слово.

– Спасибо большое! – с энтузиазмом отвечаю я. Все получится. Теперь мне просто нужно понять, успеваю ли я на поезд. Смотрю на часы на запястье женщины. Черт. Осталось всего три минуты. Почему автобус так долго ехал? Снова начинаю раздражаться. Непродолжительное чувство триумфа сходит на нет. В панике оглядываюсь, пытаясь понять, есть ли где-нибудь план здания. Дверь лифта снова открывается, выходит пара с чемоданами. Замечаю указатель. Мне надо вернуться ниже на два этажа. О нет, только не это. Пожалуйста-пожалуйста, дверь, закройся.

Она подчиняется, но не сразу. Кажется, у дверей времени больше, чем у меня было за всю жизнь.

Лифт приходит в движение и останавливается на один этаж выше моего пункта назначения. Женщина с мобильным телефоном выходит. Входят трое азиатов. Вокзальные часы показывают, что осталась всего одна минута.

«Дорогая Вселенная, пожалуйста, помоги мне», – коротко молюсь, хотя совершенно не верю ни в какое позитивное мышление и прочие духовные практики.

«Даже улитки быстрее!» – ругаюсь про себя.

Наконец лифт останавливается, и двери открываются. Протискиваюсь мимо азиатов и снова бегу.

Второй путь. Идеально. Здесь стоит мой поезд. Кондуктор как раз говорит:

– Проходите, пожалуйста.

Бегу к поезду ICE[1], запрыгнув в него буквально в последний момент. Двери закрываются у меня за спиной. Я сделала это.

На мгновение останавливаюсь, наслаждаясь облегчением и чувством победы. Но стоит поезду тронуться с места, вспоминаю о проблеме с телефоном. Действительно ли стоило ехать в Штутгарт без него? Я даже не смогу никому сообщить, если опоздаю.

В недоумении пожимаю плечами. Теперь в любом случае уже слишком поздно. Покоряюсь судьбе и ищу место.

Что дальше?

Можно подойти к кому-нибудь и попросить одолжить мобильный. Только я не помню номеров. Даже своего собственного. И в социальных сетях меня нет. Когда уже они войдут в мою жизнь?

Все равно ничего не поделаешь. Я уже здесь. А потому сажусь в кресло.

Откинувшись на спинку, опускаю руки. У меня нет выбора. Пожалуй, придется ехать к Карделии и Бернду. По крайней мере, я одна в вагоне.

Прихожу в ужас. Мой билет.

Он в телефоне. Черт!

Пульс тут же начинает зашкаливать, будто я выпила три литра энергетика. Вскакиваю. Надо найти проводника и решить эту проблему. Затем вернусь на место. Не хочу платить штраф. Уже не говоря о том, что меня могу высадить в поле. О черт, что я делаю? Может, спрятаться в туалете?

Нет. Слишком долгая предстоит дорога. Надо успокоиться. Снова опускаюсь в кресло. Просто все объясню кондуктору. Когда он придет, зайду в почту с любого телефона. Нет, нужно попробовать прямо сейчас, иначе у меня будет инфаркт.

Мимо проносится город. Странно просто сидеть здесь и смотреть в окно. В этом есть что-то, заставляющее замереть и задуматься. Вижу здание, мне хочется рассмотреть его поближе. Но поезд несется слишком быстро. Не получается ни на чем сфокусироваться. Так и с мыслями. Одна за другой они заполняют мой разум. Но как только начинаю прислушиваться и пытаюсь сосредоточиться – ничего. Может быть, сейчас, наконец, у меня есть шанс расслабиться и подумать?

– Добрый день, – из задумчивости меня вырывает голос. Что ж, шанс упущен. Поднимаю глаза, передо мной женщина с растрепанными волосами. В одной руке у нее младенец, за вторую цепляется ребенок чуть постарше. За спиной огромный рюкзак. Больше, чем кроха на ее руках.

– Добрый день, – удивленно отвечаю я. Что ей надо?

– Это место свободно? – спрашивает она. Всматриваюсь в ее изможденное лицо.

Ребенок постарше начинает хныкать. Наверное, от голода. «Этого только не хватало», – мысленно закатываю глаза.

Но произношу:

– Конечно, – надеюсь, она не заметила мое недовольство.

– Спасибо, – шепчет женщина. Кажется, младенец спит.

– Сядь там, дорогой. Сейчас дам тебе печенье.

– Ура! – ребенок подпрыгивает от радости.

– Сядь. И веди себя тише. Разбудишь Мию, – увещевает его мать. Он подчиняется, ожидая награду.

Женщина пытается усадить ребенка, но он крепко вцепился в нее и не отпускает.

До меня доходит, что я пялюсь на них. А это довольно неприлично. Быстро отворачиваюсь к окну.

– Мое печенье, мама, – напоминает мальчик.

– Да, Оскар. Дай мне минутку.

– Но я хочу сейчас.

– Подожди, Оскар. Извините, – она снова обращается ко мне.

Вновь смотрю на нее с удивлением. «А вот мне никто не даст печенья», – думаю я. Ругаю себя за то, что мне нечего есть. Может, стоит поискать вагон-ресторан. В конце концов, впереди несколько часов пути.

– Простите еще раз, могу я попросить вас о помощи? Не хочу вас беспокоить, но выхода нет. Либо дочка проснется и закричит, либо сын устроит истерику из-за печенья.

По ее голосу слышно, как сильно она устала.

– Чем могу помочь? – спрашиваю я.

– Помогите, пожалуйста, достать из рюкзака печенье. Не хочу будить мышку.

– Но не будете же вы сидеть с рюкзаком на плечах, – удивленно замечаю я.

Она лишь пожимает плечами. Видимо, готова согласиться на все, только бы не наживать еще больше проблем. Выглядит так, будто силы вот-вот покинут ее. Где отец? Типичный мужчина. Сбежал и оставил все на женщину. Придурок.

Помогаю ей снять этот чудовищный рюкзак с плеч и чуть не ломаюсь пополам под его весом.

– Там камни? – прихожу я в ужас. – Как вам вообще удается носить его больше двух минут?

Она снова пожимает плечами, но теперь с облегчением.

– Приходится, – достает печенье из стоящего между ног рюкзака. Со словами «держи» вручает его маленькому Оскару. После этого проверяет, не проснулась ли Миа. Со вздохом облегчения женщина откидывается на сиденье. Через три секунды вновь выпрямляется.

– Спасибо. Кстати, меня зовут Изабель.

– Очень приятно. Я Бетти.

Мне жаль эту женщину. И в то же время я рада, что смогла помочь ей. На мгновение воцаряется неловкая тишина. Я не понимаю, стоит ли начать вежливую светскую беседу. Или можно просто ехать дальше. Но, видимо, усталость взяла свое. Слышу, как на соседнем сиденье сопят, и это не ребенок. Пусть немного поспит. И хорошо, что ребенок плотно завернут в слип. Не упадет. Женщина, должно быть, смертельно устала. Что у нее за жизнь? В любом случае не позавидуешь. Мальчик хорошо себя ведет. Сидит на месте и ест печенье, чертовски вкусное на вид. С шоколадом. Я все же решила поискать вендинговый аппарат. Но безопасно ли теперь оставить спящую женщину с детьми одну?

– Хочешь печенье? – Оскар протягивает мне одно.

Первая реакция – отказаться. Детские руки могли трогать, что угодно.