Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 201
Требования митинга и их поддержка означали важный шаг в отказе от общего языка, на котором можно вести диалог о кризисе. Очевидно, что требование депортации «кавказцев» по признаку «незаконности их миграции» есть требование демагогическое. По конституции РФ ее граждане могут проживать и вести хозяйственную деятельность на всей территории страны. Незаконно проживают в каком-то населенном пункте только те, кто пожалел денег на регистрацию (или на взятку). Кризис – состояние аномальное, и требование «выполнить все законы» в этих условиях есть демагогия по причине внутренней противоречивости законов во время кризиса. Переходя на такой язык, общество узаконивает отказ от языка, выражающего реальную суть проблем и угрозы, перед которыми мы оказались. Это – фактор углубления кризиса.
Требование этнической чистки в нынешних условиях – шаг к возникновению «молекулярной» этнической войны почти на всей территории РФ. При этом все знают, что именно в русских этнический национализм развит слабо (точнее сказать, отсутствует). Но это значит, что в молекулярной этнической войне русские будут нести неприемлемый урон. Если они и начнут мобилизоваться для такой войны, то под командованием организованной преступности, которая сама является не русской, а наднациональной. Значит, воодушевленная всплеском раскрученного этнонационализма русская молодежь будет использована в качестве пушечного мяса бандитов, ведя войну по большей части против русских и способствуя расчленению России.
После событий в Кондопоге много говорилось о том, что государство действует принципиально ошибочно – вместо закручивания гаек «потакает» преступникам. Этот вопрос надо изучать и обсуждать, с учетом того, что каждое решение здесь сопряжено с большой неопределенностью. Система противоречий, о которой идет речь, – взрывчатый материал, с которым государственная власть (даже без учета коррупции части аппарата) вынуждена обращаться очень осторожно. Требовать от нее «решительных» действий может только провокатор – сознательный или по наивности. Кроме того, нынешняя власть, связанная обязательствами «реформы», не имеет для решительных действий ни социальных, ни культурных ресурсов. Наполовину демонтированные государство и русский народ могут вылезать из этой ловушки только осторожно.
Если оценивать действия государства в целом, а не в частностях (которые всегда спорны и часто ошибочны или неэффективны), то я бы считал, что в узких рамках рыночной реформы оно действует верно. Точнее, государство действует именно по той схеме, по которой в таких случаях действуют все государства, независимо от идеологии. Первый шаг, который тоже требует времени – деполитизация возбужденной этничности. Например, в отношении большого числа чеченцев это означает вытеснение молодежи из политизированного вооруженного подполья в криминальное. Это лишает легитимности самые радикальные формы этнического подполья. Второй этап – расширение ниш для легальной хозяйственной деятельности и сужение пространства для экономической преступности, лишение подполья социальной базы. Третий этап – ликвидация остаточных очагов криминальной деятельности.
В целом и сейчас государство проходит все эти этапы. Радикализация ситуации при обсуждении событий в Кондопоге объективно была попыткой сорвать этот процесс. Пробный шар в виде погрома означал предъявление государству ультиматума: закрути гайки, а иначе мы вырвем у тебя лицензию на насилие. Но это означало бы сделать членов экономических преступных групп снова боевиками политизированных преступных групп.
Сдвиг к этнонационализму толкнул бы ход событий именно в этот коридор. Но, скорее всего, этого не произойдет.
Глава 36. Возрождение России и русского народа: проект гражданского национализма
Выше говорилось, что в выборе между этническим и гражданским национализмом как компонента идеологии всей программы новой сборки русского народа и российской нации ситуация в РФ пришла к состоянию неустойчивого равновесия. Как видятся перспективы сдвига этого равновесия в сторону гражданского национализма? Каковы в России ресурсы этой мировоззренческой концепции? Каковы у нее шансы получить активную поддержку со стороны нерусских народов?
Надежного прогноза в момент неустойчивого равновесия дать в принципе невозможно – любая талантливая провокация может привести к срыву в этнонационализм, в то время как гражданский национализм надо строить кропотливо, эмоциональные всплески его не укрепляют. Учитывая, какие интеллектуальные и творческие силы мобилизованы сегодня для срыва восстановительного процесса в России, осуществление талантливых провокаций надо считать неизбежным.
Процессы, происходящие в сфере этничности, легко складываются в системы с сильными кооперативными эффектами. В них возникает автокатализ – процесс самоускоряется под воздействием событий, становится необратимым даже если устранены причины, положившие начало процессу. Это и произошло в СССР, когда уже в начале перестройки были ликвидированы созданные в советской системе механизмы, автоматически блокирующие такой автокатализ.
Насколько трудно предсказать ход развития цепных процессов такого типа, говорит тот факт, что при постоянном и квалифицированном изучении СССР сообществом западных советологов даже ведущие этнологи, создатели конструктивистских концепций этничности, ошиблись в своих прогнозах. Автор фундаментального труда Б. Андерсон в предисловии к его изданию 2001 г. признал, что в момент первого издания (1983) он не мог даже помыслить, какая катастрофа в сфере этничности постигнет СССР.
Из этого следует, что судьба России зависит от выявления, собирания и организации всех ресурсов, которые могут направлять ход событий в тот или иной коридор. Предоставлять событиям следовать в русле «объективных законов развития» или неких «общечеловеческих ценностей» – значит заведомо позволить противнику или конкуренту добиться его целей.
На что же могут опереться сторонники гражданского национализма? Каков потенциал этого идеологического вектора в нынешней России?
Сначала – о фактической стороне дела. Судя по результатам многих исследований, проведенных в разных ракурсах, в массовом сознании первый план устойчиво занимают общегражданские, социальные проблемы. Люди в массе своей мыслят достаточно рационально, и им не требуется для размышлений об этих проблемах прибегать к понятиям этнонационализма – трактовка социальных проблем может вестись на языке гражданского национализма.
Исследователи утверждают о месте этнических (этнонациональных) проблем в иерархии вопросов «повестки дня» населения России: «Практически во всех мировоззренческих и конфессиональных группах они уступают место общегражданским, связанным с укреплением государства, защитой обездоленных слоев населения, отстаиванием гражданских прав и свобод. Данная ориентация отчетливо проявляется и в ответах на вопрос о том, кто виноват в бедах и неурядицах, постигших как страну в целом, так и лично респондентов.
Во всех мировоззренческих и конфессиональных группах опрошенные склонны связывать свое тяжелое положение, прежде всего, с конкретными политическими деятелями, находившимися у власти в течение двух последних десятилетий – М.С. Горбачевым (37 %) и Б.Н. Ельциным ((39 %), либо обвиняют самих себя (28 %). Это вполне согласуется с результатами предыдущих социологических опросов, в частности, проведенных нашим Институтом в 1995 г., в которых Горбачев и Ельцин получили самые низкие оценки своей общественно-политической деятельности среди отечественных политиков ХХ века у представителей всех мировоззренческих и конфессиональных групп» [44].
Важные результаты были получены в исследованиях В.В. Коротеевой в Татарстане и Якутии – двух республиках с «повышенным фоном этнополитической напряженности» – в 1997 г. Как сказано в выводах, большинство опрошенных, вне зависимости от их этнической принадлежности, вообще не включили национальные вопросы в «состав первоочередных» и «самым распространенным сочетанием ответов» стало «преобладание общегражданских ценностей при учете национальных» [4].
Восстановление благополучного жизнеустройства большинство видит через укрепление межэтнических гражданских сообществ, а не через этнонационализм. Этот вывод тем более важен, что именно в тот период (1997 г.), как пишут социологи, «национальная упаковка» политических процессов была «доминантой в повседневном поведении политических элит». Иными словами, массовое сознание было более гражданским, нежели сознание элиты времен реформы 90-х годов. Но за последние 8-10 лет установки и большинства элиты сдвинулись от этнонационализма в сторону гражданской лояльности.
На что опирается гражданская компонента массового сознания? Насколько устойчива эта опора? Укрепляется ли она со временем или подтачивается?
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 201
