Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 102
которого мы изливаем перед Ним все наши желания, радости, печали и, наконец, наши самые глубинные чувства, самую суть своего сердца, мы должны возносить молитву с пристальнейшим вниманием, и каждый раз, когда взываем ко Господу, нам надлежит снисходить в самые потаенные уголки души и обращаться к Богу сердцем своим, а не гортанью и не языком. Хотя язык иногда привносит нечто в молитву, тем ли, что удерживает ум в намерении мыслить о Боге, или же тем, что занимает ту нашу часть, которая явно предназначена провозглашать славу Божью, как душа призвана размышлять о Господней благости – но все же Господь через пророка своего изрек, сколь малоценны для Него бездумные молитвы, когда Он грозит страшной местью тем, кто, отдалившись от Него в сердце своем, чтит Его на словах (28).
В качестве образца катехизис предлагает молитву Господню – способ помолиться Богу Его же словами; и да, в ней превосходно и предельно кратко выражена вся системы верований. Объясняя смысл слов «и не введи нас во искушение», Кальвин признает, что идеал интернализации недосягаем, равно как и идеалы поведения – и даже искушение он описывает как вид упражнения, сохраняющего нашу духовную силу:
В этом прошении мы не молим избавить нас от искушений вовсе – нет, пусть они лучше пробуждают, терзают, подстегивают нас, лишь бы от великой бездеятельности не стать нам ленивыми. Так же и Господь каждый день проверяет избранных Им, наказывая их бесчестием, бедностью, горем и другими видами бедствий. Скорее, мольба наша в том, чтобы в искушении Он не дал нам ни пасть, ни погибнуть, но чтобы мы, обретя силу и решительность по владетельной воле Его, могли выстоять против любых сил, идущих на нас. Молим и о том, чтобы мы, хранимые Им, освященные Его духовными дарами, укрепленные Его защитой, могли выстоять, не покоренные ни дьяволом, ни смертью, ни вратами адовыми, ни всем царствием бесовским. И мы должны указать на то, что Господь велит нам сообразовать молитвы наши с правилом любви, поскольку Он определил, что мы не должны искать своей выгоды, если при этом прекращаем заботиться о своих братьях, ибо Он приказал нам тревожиться об их благе так же, как и о нашем собственном (32).
И кроме того, словно этих отношений Бога с людьми не хватало, чтобы мотивировать поведение, Кальвин, как и многие в то время, верил в то, что близка последняя битва между Богом и антихристом (сам Кальвин твердо считал, что антихрист – это папа римский), а Христос желает, чтобы Его Церковь воссоздали заново и восстановили до Его Пришествия. Это внушало не только мысль о том, что надо спешить, но и чувство того, что ни прошлое, ни настоящее не предсказывают вероятных будущих событий. Уоллес сказал об этом так (Wallace 1988, 40):
В своем «Наставлении» первую из множества атак, предпринятых им против нашей человеческой природы, он ведет против свойственной нам склонности принимать все, что окружает нас, как окончательное и решенное – склонности «ограничивать наши умы пределами человеческой испорченности»; довольствоваться «пустым образом праведности» вместо того, чтобы искать реальность; восторгаться, когда вокруг все просто не так плохо, как могло бы быть. Он ожидал прогресса. Он стремился достичь того, что могло бы опровергнуть все человеческие ожидания, заслуживая слов: «Это деяние Господне, и чудесно оно в глазах наших».
Подводя итог, замечу, что отношения Бога с людьми – в том виде, в каком они представлены в катехизисе Кальвина – можно понять как систему верований, призванную мотивировать модели поведения, представленные в таблице 3.1. Тем, кто считает религиозную веру бессмысленным суеверием, возможно, стоит пересмотреть собственные убеждения. Те, кто считает сверхъестественные силы вымышленными поставщиками воображаемых услуг, возможно, недооценили то, сколь функциональны отношения Бога и личности в плане оказания реальных услуг, невозможных без общих усилий. Те, кто уже осмысляет религию в свете функционализма, вероятно, на правильном пути – но, может быть, они недооценивают изощренность «мотивационной психологии», в которой заключено намного больше, чем обращение к «терминам родства» или внушение страха перед адом. И более того, мне тяжело представить систему верований, более эффективную для мотивирования адаптивного поведения группы, принявшей эту систему в качестве истины. Когда дело доходит до превращения группы в общественный организм, катехизис Кальвина уместен едва ли не в каждом слове.
Социальная организация
Сколь бы влиятельной ни была система верований – вероятно, самой по себе ее не хватит для того, чтобы превратить группу в общественный организм. Придать нормам силу закона, скоординировать деятельность тех, кто придерживается норм – для этого необходима и социальная организация. Вот одно из самых важных заключений, которое выводится из парадигмы главных эволюционных переходов форм жизни: все адаптивные единицы, в том числе и одиночные организмы, нуждаются в механизмах, способных предотвратить разрушение таких единиц изнутри. То же самое сказал о религиозных группах современник Кальвина Мартин Буцер (1524, цит. по: McNeill 1954, 80–81), заявивший: «Где нет дисциплины и отлучения от Церкви, там нет христианской общины».
_____________________________________
Таблица 3.3. Элементы социальной организации в катехизисе Кальвина (1538) и Церковных постановлениях (1541)
Надзор за главой Церкви.
Надзор за телом Церкви.
Принятие решений.
Координация деятельности сообщества (здоровье, образование, материальная помощь).
_____________________________________
Катехизис Кальвина сопровождался другим кратким документом, названным «Церковные постановления». В нем определялась социальная организация церкви Женевы (включено в Reid 1954; пагинация по этому изданию). Установилось четыре формы служения: пасторы, доктора, пресвитеры, диаконы. Обязанностью пасторов было «проповедовать слово Божье, наставлять, увещевать, убеждать и порицать, как частным образом, так и прилюдно, совершать таинства и делать выговоры в духе братской любви наряду с пресвитерами и другими пасторами» (58). Пасторы должны были прекрасно знать учение Церкви и иметь безупречную репутацию. Кандидатуру будущего пастора сперва выбирали другие пасторы, уже вершащие служение, затем ее представляли в городской совет на одобрение, а в конце концов претендент представал перед прихожанами и провозглашал проповедь, «дабы принят он был общим согласием собрания верных». Это еще один
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 102
