А американский исследователь и доброжелатель Жукова Уильям Джозеф Спар справедливо отметил, что в 1991 году, с гибелью коммунистического СССР, «маршал Жуков снова стал олицетворением духа русского народа» [49, 276]. Стал «воплощением чести и мужества русского народа, символом военных побед и национальной независимости» [49, 276]. Спар был покорен русским духом и военной гениальностью, явленными в маршале Георгии Константиновиче Жукове. Он сделал также такой вывод: «Жуков – воплощение русской чести и доблести, символ русских побед, русского суверенитета и русского духа…» И хочется добавить: американцы, прислушайтесь к своему аналитику! С Россией Жукова лучше не воевать.

Другой американский историк Мартин Кайден в книге «Тигры горят» отметил, что немцы, даже самые одаренные немецкие командующие, признавали «военный гений» Жукова и что Жуков на самом деле «чудо-маршал!» [21, 520]. По его мнению, «он нанес немцам больше потерь, чем любой другой военачальник или группа их во Второй мировой войне» [21, 520]. с. 520. Дайнес В. О.

Еще один американец, писатель Альберт Аксель, написавший книгу «Маршал Жуков. Человек, победивший Гитлера», говорит: «Жуковым нельзя не восхищаться. Недаром же западные военные историки ставят его в один ряд с Александром Великим и Наполеоном, считая, что Жуков изменил курс истории» [1].

Верховный главнокомандующий войсками союзников в Европе и американский президент в 1953–1961 годах Дуайт Дэвид Эйзенхауэр высказывался о своем, так сказать, друге, маршале Г. К. Жукове таким образом: «Я восхищен полководческим дарованием Жукова и его качествами как человека… Когда я был главнокомандующим союзными войсками в Западной Европе, то мы все – я и мои подчиненные, и генералы, командовавшие воинскими соединениями, буквально затаив дыхание, следили за победным маршем советских войск под командованием Жукова в направлении Берлина. Мы знали, что Жуков шутить не любит, если уж поставил цель сокрушить главную цитадель фашизма в самом центре Германии, то непременно это сделает».

Американский журналист и аналитик Гаррисон Эванс Солсбери, специализировавшийся на репортажах о Советском Союзе и большую часть карьеры проработавший в изданиях United Press и New York Times, тоже прекрасно оценил маршала: когда завершится процесс оценки истории, тогда «засияет имя этого сурового, решительного человека, полководца полководцев в ведении войны массовыми армиями. Он поворачивал течение битв против нацистов, против Гитлера не раз, а много раз» [21, 520].

Наконец, американский журнал «Лайф» от 12 февраля 1945 года написал следующие слова о Г. К. Жукове: «Его успехи на поле боя не имели себе равных в нынешней войне. Ни среди союзных армий, ни в германской армии нельзя найти ни одного генерала, равного Жукову».

Георгий Константинович Жуков (вместе со Ставкой, с Верховным Главнокомандующим, с Генеральным штабом и плеядой талантливых маршалов, генералов и командиров; с советским народом) победил в середине ХХ века не просто величайшую и успешнейшую армию нацистской Германии, а всю военную, экономическую, политическую, научную и другую мощь нацистской Европы. Против СССР воевали румынские армии Антонеску, венгерские армии Хорти, войска Италии, Испании, Франции, Бельгии, Словакии, Польши и других стран. А также РОА предателя генерала Власова, УПА Бандеры и многочисленные группы предателей различных национальностей СССР. Напомним: друг Жукова, талантливый и успешный генерал Н. Ф. Ватутин был тяжело ранен бандеровцами в 1944 году у села Милятын (и вскоре умер).

Уильям Джозеф Спар завершил свою честную книгу о маршале блистательными стихами поэта Пиндара:

«Слава – награда доблестному, Тому, кто в буре войны Сражался за свою страну, оберегая ее От града кровавых ударов. Кто смерть нес в лагерь врага, Кто так поднимает славу сограждан Жизнью своею иль смертью, Что она достигает небес» [49, 276].

Заключение

При жизни маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова и после его кончины ему было посвящено немало публикаций. Они раскрывают самые разные стороны его личности, часто оспаривают устоявшиеся взгляды на его военный путь.

Но в клубке разных, в том числе обличительных мнений как-то потерялась концепция следующего вида: Жуков – это, прежде всего, страсть к идеальному порядку и безусловному успеху. Сделать порученное быстро, идеально и успешно. Страсть русского льва, наделенного в обилии русским духом. Все другие маршалы уступали ему в этом, в том числе и в относительном количестве потерь. Возможно, исключение – К. К. Рокоссовский. Неслучайно аналитик ЦРУ Уильям Дж. Спар, написавший о Жукове детальный научный труд, сделал вывод: «Ясно, что он был прирожденный полководец» [49, 188].

Но Жуков к тому же был лучшим в тяжелейших кризисных ситуациях, ситуациях как бы очевидных поражений. Но вдруг поражения с приходом полководца как-то теряли убедительность, а потом и вовсе оказывались русскими победами. Чего стóит только его удивительная собранность и решительность в битвах 1941 года – под Москвой и в битве за Ленинград. У. Спар назвал его «спасителем Москвы и Ленинграда». А Сталин совсем не ошибался, выдвигая, даже призывая маршала в самые трудные моменты и на самые трудные участки фронта. Начиная с Халхин-Гола в 1939 году до штурма Берлина включительно и вплоть до принятия Священного Парада 24 июня 1945 года в Москве.

Что же делал и что сделал Георгий Константинович? А делал следующее: когда стратегическая инициатива, перевес в количестве и качестве войск и вооружений, страшные танковые клинья талантливых немецких генералов уничтожали все наши силы и разрушали главные наши планы, он сохранял спокойствие и не опускал рук. И даже – парадоксально – находил многочисленные слабые места в статусе и действиях наступающего врага. А далее быстро, совещаясь с военным руководством и опираясь на него и героических военнослужащих, находил возможные или наилучшие ответные действия.

Он умел напряженно работать, «включать» военную интуицию, воображение, системно анализировать, предвидеть развитие событий, опираться на личные отношения с И. В. Сталиным, на лучших командиров и лучшие части. Жуков свой успех приоткрыл также в следующих словах: каждая операция могла «преподнести нам неожиданный сюрприз» [27, 98], и требовалось глубоко понять замысел врага и наш собственный, общие цели, частные цели и другие факторы. Это лаборатория работы полководца на войне, причем с обязательной личной оценкой конкретной ситуации на данный момент. Вплоть до ползания на передовой, как это было на Курской дуге (и Жуков был замечен,