Наличие предварительного общественного консенсуса по всем этим пунктам значительно упростит и ускорит процесс нормализации после падения режима. Отсутствие же консенсуса и тем более отсутствие самого плана, вокруг которого его можно выстраивать, существенно усложнит оздоровление общества, а может быть, и вообще сделает его невозможным. Обстоятельства складываются так, что на какое-то, возможно даже длительное, время духовное и интеллектуальное сопротивление режиму чуть ли не единственная доступная большинству оппозиционно настроенных граждан форма сопротивления. Но «потусторонность» и кажущаяся отвлеченность такого сопротивления от настоящего не умаляют его исторической значимости. Напротив, именно по этой линии проходит сегодня фронт борьбы за будущее России. В начале любого действия лежит слово — и важно, чтобы это слово было точным и било в цель.

В нынешней России нет места для политики и мотивов для того, чтобы ею заниматься. Но они есть в будущем России. И именно мысль о той России, которая оставит путинизм в прошлом, мобилизует меня на то, чтобы заниматься политической деятельностью. Это будущее выглядит непростым. Путин оставит России тяжелое наследство, с которым продвигаться дальше будет очень нелегко. Этот путь будет усеян историческими ловушками, в которые Россия попадала уже не раз, застревая в них на десятилетия.

Я убежден, что переучреждение России в качестве парламентской, действительно федеративной республики с сильным самоуправлением — та точка опоры, от которой можно будет оттолкнуться, чтобы покончить с проклятием самодержавия навсегда. Одновременно я отдаю себе отчет, что достичь этой точки в России можно, только двигаясь по «левой полосе». Моя политическая цель сегодня — создание широкого общественного консенсуса как в отношении самой цели, так и в отношении методов ее достижения.

ЧАСТЬ I. КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ СТАРОГО ДРАКОНА?

Подавляющему числу людей комфортно жить при драконе до самого последнего дня, того самого дня, когда их или их близких убьют, арестуют или выбросят на улицу из уютной обывательской скорлупы. Любовь к дракону — естественное состояние обывателя, и именно она является главной проблемой любого переходного периода от диктатуры к демократии. Не так сложно избавиться от самого дракона, как от обывательской преданности ему. Поэтому избавление от дракона не одноактный красивый революционный спектакль с фейерверком радости и счастья в финале, а многоактная драма со сложным и порою трагическим сюжетом. И в каждом акте этой драмы ее акторам придется разрешать сложные дилеммы, иногда не имеющие однозначного решения.

Глава 1. Стратегия победы:

мирный протест или мирное восстание?

В чем состоит стратегия победы в борьбе с деспотией? Людям XVIII, XIX и тем более XX веков легко было ответить на этот вопрос. Стратегия победы — революция.

Какая революция? Конечно, насильственная. Маркс писал, что революция — повивальная бабка истории. А отец-основатель США Гамильтон выразился так: «Если народу надоест его правительство, то он может воспользоваться либо своим конституционным правом, чтобы сменить правительство в ходе выборов, либо своим революционным правом, чтобы свергнуть его в ходе восстания».

Право народа на восстание против узурпаторов власти закреплено в преамбуле американской Конституции. Ленин и его соратники считали революцию основным источником права и призывали судить врагов революции, руководствуясь революционным правосознанием. Было ясно, где враг и что с ним делать.

Но в последней четверти XX века все стало сложнее. Революции, из-за которых в Европе за двести лет пролились реки крови, вышли из моды. А распад СССР и связанных с ним режимов в Восточной Европе создал иллюзию возможности победы над тиранами без применения насилия. Пусть не сразу, но в конечном счете насилие было исключено из стратегии борьбы с деспотией как явление нежелательное и даже недопустимое. Что же осталось в этой стратегии?

В ней остался мирный протест как единственно приемлемая и универсальная стратегия на все времена и во всех обстоятельствах. Целью стала не просто революция, а обязательно бархатная революция, революция в белых перчатках. Протест отныне не мог быть связан с насилием, даже если это насилие по отношению к тирану и его приспешникам, утопившим страну в крови.

До какого-то момента эта стратегия «непротивления злу насилием» работала — по крайней мере, так казалось со стороны. Развитием бархатных революций стали революции цветные, хотя правильнее было бы называть их «цветочные» («революция роз», «революция гвоздик» и так далее). Цветные революции стали успешной политтехнологией, позволяющей мягко выдавливать авторитарные режимы из власти, не допуская серьезного кровопролития. Во всяком случае, на этапе перехода власти в руки оппозиции. За двадцать лет, прошедших с момента «самороспуска» СССР и крушения Берлинской стены, стандарт цветной революции превратился сначала в икону революционного стиля, затем и в революционную догму. А формирование догмы неизбежно ведет к застою.

Здесь надо сделать замечание: любая революция, даже бархатная, все равно не обходится без насилия или, что случается чаще, без очевидной и неотвратимой угрозы применения насилия, из-за которой режим предпочитает идти на компромисс. Именно готовность режимов к компромиссам, а не желание революционеров любой ценой найти компромисс с режимом, делает возможной бархатную революцию. Как следствие, такие революции бывают успешны только в том случае, когда им противостоят «перезревшие диктатуры» — авторитарные режимы, в которых заправляют дети или даже внуки их создателей.

Недавно случилась революционная ситуация в Беларуси. Это был кризис новой эпохи, который оппозиция поначалу попыталась разрешить по старым правилам, применяя методы цветной революции: координация, мобилизация, солидарность, психологическое давление и моральная поддержка Запада, иногда подкрепляемая скромной финансовой помощью.

Раньше этого набора, как правило, оказывалось достаточно, чтобы диктатура капитулировала. Но в Беларуси «что-то пошло не так». Скоординировались, отмобилизовались, проявили беспрецедентную солидарность, оказали мощное психологическое давление, получили поддержку Запада — и все это закончилось ничем. Режим утопил движение в насилии, а поддержку Запада компенсировал помощью от России. Попытки выводить людей на улицы снова и снова пока не приближают оппозицию к успеху, в связи с чем общее разочарование в результатах революции нарастает.

На этом фоне как в самой Беларуси, так и за ее пределами не могла не вспыхнуть дискуссия о стратегии протеста там, где режимы отказываются уступать, а возможность внешней интервенции исключена (понятно, что никто не будет ради свободы беларусов начинать ядерную войну с Россией).

С одной стороны, возникли сомнения