Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 107

Что касается Чингиза, то это прямо противоположная вещь. Да. Он завоеватель. Но ведь Джон Ди, допустим, поднимает руку, и он добивается, чтобы отражение опустило руку. Движение-то похожее, но оно смысл имеет другой. Чингиз имеет задачу уничтожить эту искру. Он выступает как душитель свободы.

Конечно. Чингисхан, Яса, то есть закон Чингисхана, Орда – это всё пространство подавления свободы.

До Чингисхана там не было хаоса, он снёс Бухару, Самарканд, снёс великолепные города. Снёс исламскую цивилизацию, пришёл в Багдад. Дикие монголы, которые были на много ступеней ниже, Китай завоевали. Чингисхан пришёл, всё снес, дал Ясу, сказал: «Ребята, живите спокойно под этой Ясой». Проблема в чём?

Он преследовал ислам и поддерживал жрецов. Всюду, где были жрецы, священники, священническая каста, – она получила мандат на благополучие и деятельность от Чингисхана, а суть, внутренний нерв ислама, он преследовал очень жестоко. Конфуцианство он поддержал, поддержал православную иерархию…

Практически от Японии до Югославии.

Во-первых, они прежде всего взяли Китай, а взяв Китай, они использовали всё, что Китай знал, – а Китай очень много знал о тогдашнем мире. Во-вторых, эти люди были далеко не так неинформированы. Не невежественные степняки – несколько столетий очень сложной подготовки к такой жёсткой и силовой работе с миром. Я напомню, что Аттила происходит оттуда. Где-то семь веков, как минимум, – это масштабная работа степных кочевников с большим миром.

Но, если говорить о Чингисхане, то тут поразительна смычка по парадигме действия с Римом, потому что Рим, который завоёвывал весь мир вокруг, начиная с Греции, был невероятно проще, грубее, чем то пространство, которое он брал «за бороду». Кстати, бороду Рим рассматривал признаком варварства. Поэтому «barbaros» – это от «бороды». Бородатый – значит поклоняющийся каким-то своим туземным божествам, родоплеменной, а у нас граждане – универсальный суперполис. При этом всё это было очень примитивно.

Для них эллины были недосягаемыми учителями; мировоззрение римлянина – лучшее из того, чего они достигли, – это Лукреций «О природе вещей», и то это материалистическое произведение. Маркс, Энгельс любили это произведение, но это вульгарная вещь.

Но при этом они были по отношению к грекам как замполит, который проводит с солдатами политинформацию, к «Капиталу» Маркса, – вот примерно такое же соотношение.

Так вот, я хочу сказать, что Чингисхан в этом смысле очень похож на Рим: это дисциплина, это ноу-хау. Во главе угла всегда ноу-хау. Почему они били всех? Они били рыцарские армии, княжеские армии, били огромную китайскую армию. Потому что у них было ноу-хау, колоссальная дисциплина, никаких внутренних вопросов, никакого экзистенциального сомнения. В принципе это римская идея – создать пространство дисциплины, в которой закон является началом и концом, альфой и омегой всякого существования. Это подчинение человека Великому Существу. Не всякий закон является принципом подчинения человека Великому Существу. Есть шариат. Идея шариата как божественного Откровения – это рассогласование отражения в своих движениях с движениями Великого Существа.

Потому что Яса придумана Чингисханом, и в этой Ясе нет самого главного – в ней нет идеи Смысла. В ней есть идея некой справедливости горизонтального плана, практической пользы. Вот город взят – и на три дня пей, гуляй допьяна, как писал Багрицкий.

Человек один против всего мира – это одинокий герой. А в одной из передач мы коснулись темы «коллективный герой». С какого-то момента одинокий герой получает весть, что его бунт против Чархи фаляк, Колеса Времени, не так уж безнадёжен. Что в этом дуализме, который совершенно безнадёжен, заперт замком, в этом дуализме оригинала и отражения есть третий момент – источник искры в Адаме, то есть непостижимый Субъект, Который находится вне Бытия, вне сущего, вне интеллигибельности. Субъект, Который присутствует в твари в качестве точки нетождества, которая есть рассогласование оригинала с отражением.

Эта точка нетождества есть сознание, свидетельствование, принцип свидетельствования. И здесь мы обнаруживаем, что весь исторический процесс, всё, чему нас учит цивилизация, все правила игры, – есть не что иное, как подавление этой точки, принуждение человека забыть об этом, вообще перевести его в формат подчинения Бытию, правилам игры, и в конечном счёте – Великому Существу. Язык функционирует в современном человечестве не в том аспекте, как он был принесён Адамом, не как средство мысли, а в компромиссном, искажённом, как средство коммуникации. Это некий компромисс между этим посылом, связанным с сознанием и Бытием, в котором заложен принцип «мудрости».

Традиционные метафизики, ориентированные на это существо из огня, называют «мудростью» тотальную покорность, полное совпадение с оригиналом и растворение во всех возможных состояниях этого оригинала. Это есть «мудрость». «Мудрость», которая изложена Платоном как «мир идей». Что такое «мир идей»? Это набор возможных состояний Бытия. Это Бытие и Великое Существо как Всё в практической реализации. «Мудрость» – это уход «туда».

Но человек стоит на двух ногах, где между ног пропасть. С одной стороны у него откровение Адама, а с другой стороны – его глиняная природа. И он совмещает это в форме актуальной цивилизации – римской, древнегреческой и так далее. Эти цивилизации ему языком Адама рассказывают об истинах Сатаны. В этом суть. И этот парадокс является дополнительными нитями паутины, которая человека опутывает, потому что проблема свободы явно подвергнута искажению. Например ему говорят, что свобода – это «свобода выбора». Свобода выбора между двумя объектами, феноменами. Это явная подтасовка. И самая главная «свобода выбора», которая является подтасовкой, – это предложение ему религиозного измерения этой подтасовки: «свобода выбора между

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 107