Но в принципе и Уинстон Черчилль, и Томас Манн, вероятно, относились с доверием к таким сообщениям. Однако просматривается качественно новое понимание, если заглянуть в брошюру другого балтийца, который также относился к окружению Дитриха Эккарта: "Чума в России" Альфреда Розенберга. Ее сердцевину составляет сопоставление двух фактов, которые неоспоримы, как таковые, но, во всяком случае, требуют коррекции в деталях: факт упадка "русской национальной интеллигенции", а также буржуазии, с одной стороны, и высокий процент "иудеев", т.е. людей еврейского происхождения, на руководящих партийных и правительственных постах [в Советской России], с другой стороны. Это Ро-зенберг расценивает как планомерное уничтожение всякой культуры и всякой свободы "враждебными народу" элементами и в особенности еврейством. В отличие от латышей, китайцев и кавказцев, евреи приняли именно как "красный Интернационал" один лишь принцип собственного "золотого Интернационала", капитализма, цель которого – создать "централизованное и организованное государство рабов". Стоит, однако, углубиться в историю. В чем-то ЧК опирается на царскую охранку, но последней не было свойственно "столь хладнокровно проявлять, столь планомерно организовывать и бездушно-систематически осуществлять" свою жестокость, поскольку она все-таки хотела сохранить "европейский характер" в глазах общественности. Но евреи из ЧК снова подняли знамя магометанства и монгольских орд и продемонстрировали не что иное как "движение западно-азиатского духа против Европы. В результате этого выпада Германия вновь оказалась в центре международных событий, потому что чума, разорившая Россию, грозит теперь уничтожением Германии, если немцы во всеоружии нового и вместе с тем древнегерманского мировоззрения не окажут "ненародному интернационализму" своевременного отпора и не сумеют обуздать "крайне враждебный всем нам ази-атско-сирийский дух", оградив Германию от губительного влияния "керенщины" и содействуя "возмездию еврейским террористам за их гнусные деяния"."

Ничто не прозвучит менее обоснованно, чем утверждение, что антибольшевизм Эккарта, Шойбнера-Рихтера и Розенберга был чужд, странен и непонятен их современникам. Но вместе с тем он демонстрирует такие специфические черты, которые не позволяют сравнивать их высказывания с, казалось бы, созвучными им высказываниями Томаса Манна, Черчилля или Каутского без оговорок. Особенность заключается, прежде всего, в историко-теоретическом значении толкования, которое можно отнести на счет антисемитизма, так что должна возникнуть историческая мифология, которая станет, возможно, отражением марксистской исторической теории и, пожалуй, слишком легко может противопоставить себя всему тому, что действительно является характерным для истории Европы: христианству и Ренессансу, эпохе Просвещения и немецкому идеализму, капитализму и социализму. Но когда эта уже весьма отдаленная от своей эмпирической основы теория была использована как источник агитаторского и пропагандистского мировоззрения, она опять приобрела новое качество. Именно здесь следует искать типологическое место Адольфа Гитлера.

Никого Афольф Гитлер не почитал так, как Дитриха Эккарта, лишь Шойбнера-Рихтера после его смерти в своем выступлении в Фельдхеррн-халле он с большой силой выразительности назвал "невосполнимой утратой", только с Альфредом Розенбергом, как руководителем "Фелькишер Беобахтер" в течение всей своей жизни поддерживал продолжительные отношения, даже тогда, когда он довольно долго откладывал его назначение на важный государственный пост. Тем не менее не подлежит сомнению то, что антисемитизм Гитлера старше, чем его знакомство с этими людьми. В некоторых изложениях он выглядит как реликт антисемитизма по Люгеру и антигабсбургской тоски по Великой Германии Шонерерса; Вальтер Лакёр даже утверждал, что в послевоенные годы у Гитлера антибольшевизм еще совсем не имел места, и столь же мало внимания он уделил влиянию России.26

В действительности, первое имеющее доказательное значение письмо Гитлера, написанное его собственной рукой некоему Гемлиху, которое он, по желанию своего вышестоящего начальника, писал еще как инструктор рейхсвера 16 сентября 1919 года, то есть до его членства в партии, было пронизано почти только бытовым антисемитизмом: по его словам, еврейство, прежде всего, отличает "танец вокруг золотого тельца", и как основная сила власти золота оно представляет собой "расовый туберкулез народов", который может победить только "правительство национальной силы", если его конечная цель будет "неизменно" состоять в удалении евреев вообще. Только в конце письма, в придаточном предложении содержится замечание, что евреи, "конечно, также были движущей силой революции"."

Кроме того, бесспорно, что в своих речах, относящихся к 1919-1921 годам, с которыми Гитлер выступал перед еще не имеющей влияния "Рабочей партией Германии" или НСНРП, на передний план количественно выступали диктат Версаля и такие лозунги, как "Только Германия".

Но вопрос состоит в том, в какой области проявится побудительный импульс. И здесь многое говорит в пользу того, что таким импульсом стало снова и снова всплывающее "Уничтожение интеллигенции" или "Массовое убийство интеллигенции", и что ни одно предупреждение не было столь назойливым, как то, что в Германии не должно сложиться положения, какое было в последние годы в России с ее "300 000 казней"; "кровавая расправа над людьми умственного труда" в "русском морге" повторится в Германии, если путем национальной "антидиктатуры" не будет найден выход из ситуации "бездушного расчленения нации на два смертельно противоборствующих класса". Почти всегда следом идут пояснения и комментарии: что речь идет о "кровавой еврейской диктатуре", что еврей – это "пиявка" и "убийца".28

Но от случая к случаю все же слышится другой тон. Так, в одном из сообщений по поводу произнесенной в мае 1921 года речи читаем: "Со словами величайшей степени важности Гитлер обратился к братьям ремесленникам: "Бросьте свои предрассудки против других сословий вашего народа, здравствует не буржуазия, которую вам показывают на киноэкране при шампанском и праздниках, здравствует не офицер, которого вам рисуют в ваших еврейских газетах, это не студент пытается поработить вас, посмотрите правде в глаза ‹…› так выглядят здоровые элементы "буржуазии". А вы, другие, ищите космополита не в рабочем парне ‹…› это не немецкий рабочий крадет и грабит, освободите его от его совратителей. В тяжелую годину бьет час рождения нового немецкого народа"."

Здесь антисемитизм почти не ощущается. Гитлер предстает здесь и в других местах как поборник классового примирения в интересах национального державного государства или государства всеобщего благоденствия и делает это именно с позиций национальной интеллигенции, к которой он себя явно причисляет. Поворот против марксистского учения о классовой борьбе – это решающий пункт, а учет уничтожения интеллигенции большевизмом – самый побудительный. Вполне возможно, что такой антимарксизм соответствовал развитию истории, так или иначе, таким было развитие во всех западных государствах. Разумеется, в этой сердцевине есть также нечто, возбуждающее страсти. Например, это ясно распознается в номере "Фелькишер Беобахтер" от 10.4.1920, где в статье под заголовком "Свободная как птица буржуазия" говорится: