Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 104
лет потратили на получение образования или квалификации, ставших теперь ненужными, такие перемены давались особенно тяжело. Одна женщина, бывший инженер, говорила, что чувствует себя «ничем и никем». Все эти женщины, по ее словам, были лучше мужчин — не обязательно лучше как ученые, но более интеллектуальны, на другом культурном уровне. Они интересовались искусством, музыкой, литературой. А теперь они все работают уборщицами и продавщицами. «Нас больше нет, мы никому не интересны»[333].
Но главное, экономические изменения принесли с собой лишения и, впервые, «феминизацию бедности». Людей, остававшихся официально трудоустроенными, отправляли в бессрочный неоплачиваемый или малооплачиваемый отпуск; другие месяцами не получали зарплату. В тех секторах услуг, где преобладали женщины, заработная плата росла медленнее, чем там, где преобладали мужчины, и заработок женщин, составлявший в среднем 70 % от заработка мужчин в позднесоветский период, к 1994 году упал до 40 % от мужского. В 1992 году цены взлетели в шесть раз; к марту 1995 года покупательная способность стала на треть меньше, чем годом ранее. Гиперинфляция также резко снизила покупательную способность пенсий; почти три четверти пенсионеров составляли женщины. В деревне жизнь тоже стала труднее. Протест перестал быть политически опасным, но стал экономически невыгодным. Сельские женщины безропотно мирились с ухудшающимися условиями труда и жизни — в том числе и потому, что заведующие фермами были практически всемогущими: в их руках был доступ к оплачиваемой работе и жилью. Когда зарплата сельских жительниц снизилась, они стали устраиваться на дополнительную работу и больше работать на приусадебных участках, чтобы прокормить семью. К концу 1990-х годов не менее четверти, а возможно и половина, жителей России считались бедными или очень бедными, и более двух третей этих бедняков составляли женщины.
Другие показатели общественного благосостояния рисуют еще более мрачную картину. В начале 90-х снизилось количество браков, поскольку молодые люди не могли позволить себе начать семейную жизнь. Количество разводов росло, как и смертность. В период с 1990 по 1997 год ожидаемая продолжительность жизни женщин при рождении упала с 74,3 до 72,8 года, а мужчин — с 63,8 до 60,9 года[334]. К 2000 году ожидаемая продолжительность жизни советских мужчин снизилась до 57,6 года — более чем на 16 лет меньше, чем у мужчин в США. Сократилась и рождаемость: со 134 на 10 000 в 1990 году до 86 на 10 000 в 1997 году. С 1991 по 2000 год население России сократилось на три миллиона человек. Прогнозировалось, что к 2015 году оно уменьшится еще на 11 миллионов[335]. Недоедание и плохое здоровье женщин способствовали снижению веса новорожденных и увеличению числа детей, рождающихся больными: с одного из восьми в 1989 году доля больных младенцев выросла до одного из пяти к 1993 году. Младенческая смертность выросла до 190 на 10 000 к 1993 году, а затем снизилась до 166 к 1998 году, что все еще более чем вдвое превышало показатели США и Западной Европы. Загрязнение окружающей среды приводило к врожденным дефектам, от которых страдали от 6 до 8 из каждых 100 новорожденных в России. Само материнство стало опаснее из-за плохого здоровья матерей и резкого ухудшения системы здравоохранения. В период с 1987 по 1993 год число матерей, умерших во время беременности или родов, увеличилось с 493 до 700 на каждый миллион рождений; к 1998 году их число сократилось до 500, что все еще более чем вдвое превышало средний европейский уровень (220). Журналистка Елена Шафран утверждала, что женщины в России «боятся и не хотят рожать» из недоверия к врачам, женским консультациям и родильным домам, вызванного устаревшим оборудованием, антисанитарными условиями и плохо подготовленным персоналом[336].
Один из немногих положительных моментов в этой удручающей картине связан с контрацепцией. Чтобы снизить зависимость от абортов, в 1993 году Минздрав России начал программу планирования семьи, открыв более 200 клиник по всей стране; они проводили переподготовку врачей, акушерок и медсестер, информировали и давали советы по вопросам секса, беременности и родов. Новая рыночная экономика значительно повысила доступность целого ряда противозачаточных средств. Меры, направленные на то, чтобы убедить женщин использовать их вместо аборта, принесли свои плоды: с высокого уровня в 4,6 миллиона в 1988 году число абортов в России сократилось до 2,5 миллиона в 1997. Около 66 % супружеских пар практиковали те или иные методы контроля над рождаемостью — в сравнении с 30 % в 1990 году.
Гендер и «новые русские»
Однако в основном преимуществами новой рыночной экономики смогла воспользоваться относительно небольшая группа мужчин. Экономика превратилась в поле кровавой битвы, где законы регулярно нарушались, взяточничество и коррупция процветали, где банкира или крупного бизнесмена могли взорвать в автомобиле или расстрелять на улице и где предложения защиты от русской мафии подкреплялись угрозами жестокой кары в случае отказа. Успешные бизнесмены нанимали круглосуточных телохранителей. Первоначально большинство новых богатых составляли советские чиновники и директора заводов, которые, воспользовавшись приватизацией, по дешевке скупали бывшие государственные промышленные предприятия и права на природные ресурсы. Поскольку в советской системе самые важные посты занимали мужчины, то практически все бенефициары, возможно, самой крупной в истории человечества возможности обогатиться даром тоже оказались мужчинами. Большинству женщин не хватало ресурсов, чтобы открыть свое дело, а в экономическом климате, характерной чертой которого была агрессивная маскулинность, женщине трудно было убедить банкиров выдать ей кредит. Через два года после распада Советского Союза более 80 % новоиспеченных бизнесменов были мужчинами. В сущности, само предпринимательство маркировалось как мужское занятие. По мнению российских психологов, личностные качества, необходимые для успешного бизнеса — склонность к соперничеству, агрессивность, дерзость, независимость, — от природы были присущи мужчинам, но никак не женщинам. По резкому выражению Линн Эттвуд, «у рынка мужское лицо» [Attwood 1996].
Некоторые женщины вопреки всему преуспели, пробившись на влиятельные и хорошо оплачиваемые должности. Они стали гораздо более заметны, чем прежде, в журналистике и СМИ. Благодаря своим компьютерным и лингвистическим навыкам они вошли в современный сектор экономики и в иностранные предприятия; некоторые даже стали директорами коммерческих банков. В особенности это касалось молодых женщин — они иногда успешнее мужчин приспосабливались к новым условиям и становились состоятельными предпринимательницами и коммерсантками. Однако большинство женщин, ушедших в коммерцию, вели дела на более низком и менее прибыльном уровне. Одни ездили в Европу, Китай и Турцию и скупали там дешевые товары для продажи в России; другие торговали в киосках, принадлежащих не им, третьи целыми днями в любую погоду стояли на городских улицах, торгуя сигаретами, котятами, различными товарами, купленными в других местах, выращенными на даче или изготовленными своими
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 104
