— …и? Да-да, говорите, только не молчите!

— Когда прах остыл, некто доверенный распорядился тихо: «Забирай». И та старушечьими руками осторожно сгребла прах в банку и так же незаметно, как и появилась, исчезла. Люди видели ее на Новодевичьем кладбище, где она посетила могилу Константина Крупского и делала над ней какие-то странные движения. Затем старушка приехала в Териоки, и такими же движениями рук осенила землю у охотничьего и гостевого домиков великого князя, где он встречался в молодые годы с миловидной Наденькой Крупской.

— …значит, ей Надежда Константиновна передала родовой амулет… а…?

Но моего собеседника больше не было рядом, он тихо вышел, воспользовался мгновением, пока я, подойдя к окну, застыла в минутном размышлении, вглядываясь в площадного стояльца, — в монументального Ленина; в этого бронзового стражника всех бывших обкомов и горкомов партии, равно как и провинциальных привокзальных пятачков; картавого вздорщика, превращенного нравным талантом Женщины в мумифицированного фараона, уложенного в саркофаг Мавзолея; истукана, указующего ручонкой «единственно верный путь» — в дегенеративное Завтра, которое когда-нибудь обязательно станет Вчера.