Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 170

Однажды мне довелось наблюдать похоронную процессию со склонов гор Синяо. Передо мной от подножия гор до западного рукава Жемчужной реки простиралась обширная равнина, и она была буквально усеяна городками и деревнями, осененными тенистыми кущами. Проход этой процессии мимо заданной точки занимал пятнадцать минут. Все ее участники были в длинных белых одеждах, что на расстоянии выглядело впечатляюще. Когда в шествии участвуют люди обоих полов, иногда мужчин и женщин разделяет белая тесьма, которую несут два человека. Дамам с маленькими ногами позволено ехать – не в паланкинах, а на спинах служанок или рабынь. В Синане – это большой многолюдный город в уезде Саныпуй – я видел похоронную процессию, где служительницы несли на спинах множество облаченных в глубокий траур женщин. Носильщики быстро несли гроб по улицам города, и одной из рабынь с дородной дамой на спине стоило большого труда не отставать от них. Я заметил, что в Пекине, Тяньцзине и других северных городах, особенно в Маньчжурии, почти все мужчины и женщины ехали в крытых повозках или верхом. Самой длинной процессией колесных экипажей из тех, которые мне довелось видеть в Китае, да и вообще повсюду, был траурный кортеж в Пекине. Катафалк был очень большим, носильщики были одеты в зеленое, с красными перьями на шапках. У каждого из участников был флажок, и виднелось много чиновничьих зонтов. Процессию возглавляли трубачи, игравшие крайне заунывные мелодии.

Их трубы были шире и длиннее, чем те, которые используют на юге Китая. По обе стороны паланкина с табличкой шли сыновья покойного. Вдова и дочери ехали в повозке непосредственно за гробом. В других частях империи ехать в повозке разрешается лишь тем, кто по рангу или по летам старше покойного. Всегда полагается спешиваться или выходить из повозки, как только показывается место захоронения, и далее идти пешком.

Я упомянул о фэн-лу-цзинь-инь, или человеке, который разбрасывает бумажные деньги. В некоторых частях страны существует обычай нести в похоронной процессии изображение Кай-Лу-Шэня, чтобы умиротворить или отогнать злых духов. Он был выдающимся государственным деятелем в царствование одного из императоров династии Чжоу. Последний нередко выезжал в инспекционные поездки по северным провинциям вместе с императрицей. Во время одной из них императрица умерла. Когда попытались увезти гроб с ее останками, обнаружилось, что он стал тяжелым и неподъемным. Тогда император поручил гроб Кай-Лу-Шэню, и гроб сразу удалось сдвинуть с места. Это приписали благотворному влиянию Кай-Лу-Шэня, добродетелям которого не смогли противостоять даже злые духи.

В некоторых частях империи полагают, что злых духов можно рассеять, если пронести во главе процессии человека, наряженного мстителем. На его лице – маска, изображающая гнев; если хоронят лицо, носившее первый, второй или третий ранг, на маске три глаза, один из которых находится в центре лба, а если рангом ниже, то два. Когда процессия прибывает на место, заклинатель злых духов ударяет копьем в каждый угол могилы.

Богатые семьи устанавливают над могилой навес из циновок, у которого на козлах ставится гроб. Если среди присутствующих есть женщины, они становятся на колени, чтобы совершить коутоу, по правую сторону могилы, а мужчины – по левую. Все громко причитают, и в это время гроб спускают вниз на веревках, которые не убирают, пока геомант с помощью компаса не убедится в том, что гроб опущен в могилу верно; при этом величайшее внимание он уделяет тому, чтобы гроб поместили аккуратно в сделанное по его указаниям углубление. Затем этот мастер или даже в данном случае жрец обращается к душе умершего, призывая ее оставаться с телом. В это время все присутствующие стоят на коленях. Заканчивая свою речь, жрец или геомант сжигает бумажные деньги, повозки, а также бумажные фигурки слуг и служанок, принося их в жертву душе, – все это должно оказаться к ее услугам в загробном мире. Герметически закрытый горшок с рисом, сваренным в тот день, когда тело положили в гроб, опускают в могилу, чтобы им могла питаться душа. Кроме того, гроб осыпают несваренным рисом, а на землю выливают в качестве возлияния чай. Иногда в могилу кладут пять изображений коров, сделанных из древесных веток, чтобы предотвратить дурные веяния с севера, юга, востока, запада и из центра земли. Могильщики начинают сбрасывать землю в могилу. В этот момент жрец или геомант поднимает петуха, которого несли в процессии, и трижды наклоняется вперед, стоя в ногах могилы. Птицу по очереди передают каждому из скорбящих родственников, и церемония каждый раз повторяется. Ткань души предают священному огню. Затем ближайший родственник достает из паланкина табличку с именем умершего, чтобы самый большой друг семьи сделал на ней кистью отметку красной тушью. После этого он обращается с речью к сыновьям покойного, призывая их всегда жить так, как хотел того их отец, если бы по-прежнему оставался с ними. Они преклоняют колени. Иногда эта церемония проводится по возвращении в дом покойного, когда сыновья снимают свои холщовые одежды и переодеваются в платье из черного сукна. Мне кажется, что красную отметку на табличке делают, чтобы сыновьям сопутствовала удача, что имеет непосредственное отношение к таким благам, как многочисленность потомков и богатство. Когда на табличку нанесен красный значок, ей кланяются все присутствующие: сыновья ударяются лбами об пол трижды, а не такие близкие родственники – дважды. В бедных семьях за небольшую плату нанимают школьного учителя или человека с ученой степенью, чтобы он поставил отметку на табличку и произнес увещевание.

Похоронная процессия возвращается в дом почти в том же порядке, в котором она выходила оттуда. У дверей люди часто проходят очистительный обряд – переступают через сложенный из соломы костер. Войдя, они нередко омывают глаза и трижды сбрызгивают лица отваром листьев дерева помело. В этой очистительной жидкости растворен пепел бумаги, на которой даосский жрец начертал загадочные письмена. Затем табличку с именем умершего помещают в особую комнату, и она остается там в течение ста дней. А люди, собравшиеся на похороны, садятся за поминальную трапезу. В зале, где она проходит, на стене висит портрет умершего, а перед ним разложены разные яства. Этот обычай напоминает тоскар, или поминальный обед у абиссинцев. В некоторых частях империи существует обычай, согласно которому на третий день после похорон сыновья или ближайшие родственники покойного посещают могилу, кланяются ей и трижды обходят кругом. Мне доводилось видеть эту церемонию на кладбищах в уезде Сяншань; она называется юань-ша, или присмотр за могилой.

На сотый день траура снова требуются услуги Нань-мо-лао, табличку умершего забирают из особой комнаты и ставят на алтарь предков, где она и остается насовсем. При этом Нань-мо-лао обращается к душе покойного с такими словами: «Тело, в котором вы обитали, мертво уже сотню дней, и сейчас самое время вам вместе с табличкой занять место на алтаре предков». Все родственники кланяются табличке умершего. В конце этой церемонии дальние родственники снимают траурные одежды и бросают в огонь, специально разведенный для их сожжения. В этот день сыновья бреют голову, завязывают косички не белой, как раньше, а синей ниткой и меняют башмаки с белых на синие. По этому поводу для родственников и близких друзей семьи устраивают угощение, во время которого подают, в частности, сваренные вкрутую утиные яйца. Конечно, перед табличкой тоже ставятся жертвенные кушанья, и все осиротевшие родственники совершают перед ней коутоу. Эти обряды называются сан. Во вторую годовщину смерти снова кланяются табличке умершего вместе с другими табличками предков семьи. В священный огонь бросают бумажную одежду, бумажные деньги и сундуки, бумажные же паланкины и фигурки слуг и служанок; предполагается, что все это попадет к предкам. Приглашают буддийских или даосских монахов, чтобы они отслужили молебен за упокой души умершего. Обряды, совершающиеся на вторую годовщину, называют да-сан.

В конце первого месяца третьего года члены семьи перестают пользоваться белыми траурными визитными карточками и переходят на красные. На них пишется иероглиф «Дань», что означает «печаль не так горька, как раньше».

В конце седьмого месяца третьего года траур заканчивается. По этому поводу устраивают пир, на который приглашают всех родственников и друзей семьи. Эта церемония называется цюй-фу, или снятие траура. В 1871 году я присутствовал на таком банкете. Он был устроен в резиденции мандарина по имени Хуан Синли на улице Цзися в Гуанчжоу, в старом городе. Банкет был весьма внушительный, и в нем принимали участие все родственники и друзья семьи. У древних персов также существовал обычай, согласно которому траур по отцу или матери продолжался три года, и по завершении дней траура члены семьи устраивали пир. По всей вероятности, пир, который устроил персидский царь Артаксеркс для великих мужей страны в конце третьего года своего правления (Есф., 1: 3), знаменовал окончание траура по отцу. Хотя в Китае срок траура по родителям составляет два года и семь месяцев (в речи этот срок округляется до трех лет), дети усопшего и их жены с детьми отмечают также каждую годовщину смерти, отправляясь в буддийский монастырь и устраивая там жертвенник с временной именной табличкой. В то же время монахам оплачивают заупокойную службу. При этом члены семьи не надевают траур; напротив, они облачаются в дорогие наряды. Нередко мне приходилось быть свидетелем таких церемоний в больших монастырях Кантона (чаще всего – в так называемом монастыре Цветущего леса). Любой гражданский или военный чиновник в годовщину смерти родителей волен не выходить на службу. Кроме того, годовщина смерти императора является выходным для всех чиновников страны. Эти дни называются сюй-шоу, или Продление долголетия, и те, кто их отмечает, должен в эти дни поститься.

Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 170