своё прежнее свободное положение, которое было типично для них ранее. В определённом смысле это объясняет, почему башкиры в 1755 году и калмыки в 1771-м стремились покинуть пределы России, несмотря на все риски и неопределённость этого предприятия.
Однако в 1792 году старшинам Младшего жуза было уже поздно делать такие заявления. И дело здесь не только в том, что у России выросли военные возможности и она была в состоянии наносить достаточно жёсткие удары по казахским кочевьям, включая те, которые находились достаточно далеко от линии крепостей. Дело в другом, Младший жуз после десятилетий междоусобиц был явно не в состоянии сформулировать общую позицию. Соответственно, в 1792 году против России выступила только некоторая часть родоплеменной элиты. При том, что большая часть чингизидов из семьи Нуралы и некоторые казахские племена на этот раз были на стороне России. Остальные предпочитали избежать столкновений одновременно и со сторонниками семьи Нуралы и с российскими войсками. В результате Срым и его сторонники смогли поддерживать некоторое напряжение на пограничной линии, но оно не было слишком значительным, чтобы вынудить Россию пойти на уступки.
В 1792–1793 годах на границе происходили взаимные нападения. Приверженцы Срыма нападали на русские крепости, уральские казаки и башкиры на российской службе атаковали казахские аулы. В столкновениях участвовали также и сторонники хана Ералы, которые атаковали аулы тех, кто поддерживал Срыма. В результате граница стала зоной активных боевых действий. Естественно, в первую очередь страдало мирное население и те, кто старался избегать участия в конфликте.
В 1794 году умер хан Ералы. Осенью 1794 года российские власти нанесли серьёзный удар по экономике Младшего жуза, был запрещён перегон скота на правый берег Урала. Для казахов это было очень болезненное решение. Если учесть ещё, что почти два года вдоль границы шли довольно активные военные действия, то хозяйство казахов оказалось в трудном положении. Однако и для России постоянное напряжение на границе также не отвечало её интересам. Военные удары по кочевьям несогласных старшин не могли решить проблему, только вызывали новый виток роста напряжённости.
В конце 1794 года вместо Пеутлинга был назначен новый губернатор Вязмитинов, который предпринял некоторые шаги для снижения напряжённости. В частности, он снова разрешил перегонять скот за Урал, но разрешил это делать только в определённых местах. Это ограничивало возможности для перекочёвки, но всё же было явным смягчением прежней позиции. В 1795 году новый губернатор фактически назначил нового хана. Им стал султан Есим, сын Нуралы, тот самый, который захватывал батыра Срыма в плен в 1786 году. Это назначение выглядит очень символическим, оно фактически показывает, что российские власти не хотели договариваться со сторонниками Срыма. Но и игнорировать их они также не хотели или не могли.
Враждебные отношения с частью казахских племён Младшего жуза невозможно было решить только насильственными действиями. Степь была большая и у сторонников Срыма всегда была возможность откочевать. У России же по-прежнему не было опорных пунктов внутри степи, в то время как действия против мобильных кочевников-казахов только с линии крепостей были не слишком эффективными. Кроме того, у российских властей в Младшем жузе был довольно слабый и неавторитетный партнёр в лице хана Есима, который полагался только на поддержку со стороны России. Даже сам факт быстрой отмены в 1794 году только что введённого запрещения на перегон скота за Урал говорит о том, что в России стремились к поиску компромисса, военные методы не могли разрешить ситуацию. Показательно, что в декабре 1796 года в Оренбург снова назначают Игельстрома. С учётом обширных связей последнего именно с родоплеменной элитой Младшего жуза, это уже признак стремления всё-таки попытаться договориться, если не со всей, то хотя с какой-то её частью.
Однако в марте 1797 года группа сторонников Срыма сделала неожиданный ход, убив хана Есима. Самого Срыма при этом нападении не было, но он якобы находился неподалёку. В любом случае произошедшее связали с его именем. Причём убийство происходит всего в нескольких километрах от российской Красноярской крепости. Родственники хана бегут из степи под защиту российских укреплений. Убийство Есима резко ослабляет позиции семьи Нуралы. Даже убийство его отца хана Абулхаира было всё-таки совершено другим чингизидом султаном Бараком, а не представителями родоплеменной знати.
В данном же случае речь идёт о дискредитации ханской власти в целом. Тем более что губернатор Игельстром выступает против немедленного избрания нового хана. Это было неудивительно с учётом его прежней позиции в середине 1780-х годов по вопросу организации власти в Младшем жузе. Тогда он поддерживал родоплеменную элиту против хана Нуралы. На этот раз Игельстром предложил создать Ханский совет, который был организован в августе 1797 года. В него вошли представители трёх подразделений Младшего жуза — байулы, алимулы и жетыру. Возглавил совет султан Айшуак, брат хана Нуралы. Но в это же самое время другие представители семьи Нуралы провозгласили ханом султана Каратая[286]. С их стороны это выглядело как несогласие с политикой России. Таким образом, они выразили протест против создания Ханского совета вместо избрания хана. Но Каратай так и не был признан ханом ни Россией, ни, естественно, представителями родоплеменной элиты.
Более того, в конце августа 1797 года в работе Ханского совета принял участие батыр Срым и его сторонники. В результате Срым был избран старшим в подразделении байулы, для того чтобы следить за порядком и предоставлять информацию ханскому совету. Таким образом, он через решение официально созванного Россией Ханского совета, приобретал значительное влияние не только среди байулы, но и во всём Младшем жузе. Михаил Вяткин писал по этому поводу, что «батыр Срым чрезвычайно умело воспользовался организацией Ханского совета, чтобы отстоять основное в своих политических устремлениях — передать полноту власти старшинской группировке»[287].
Но для российской администрации это означало, что её план по достижению договорённостей с родоплеменной элитой через создание Ханского совета привёл не просто к укреплению влияния Срыма, сторонники которого только что убили хана Есима. Большей проблемой стал рост самостоятельности старшин, принятие ими собственных решений без учёта мнения российских представителей. В такой ситуации логичнее было вернуться к идее выборов хана. Тем более что семейный клан Нуралы так и не смог в 1797 году проявить такую самостоятельность, какую проявляли ранее в кризисные моменты в отношениях с Россией сам хан Нуралы и его брат султан Ералы.
Слабая ханская власть в этот момент могла устроить многих, и российские власти и родоплеменную элиту. Очевидно, что все устали от продолжавшейся несколько лет напряжённости в отношениях на границе. В результате в октябре 1797 года
