правительства, было сфальсифицировано «руководством бывшего МГБ» и все арестованные по этому делу освобождены. Через неделю вышел приказ Берии «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер физического воздействия».
Освобожденные врачи возвращались на прежние места службы, где их срочно восстанавливали в должностях и на закрытых собраниях восстанавливали в партии так же единогласно, как и исключали. Многие впадали в ступор: «Как же так?! Народ был возмущен врачами-убийцами, народ устраивал митинги, и вдруг – врачи не виноваты». Антисемитская кампания была свернута, но, как говорится, осадочек остался и впоследствии давал о себе знать проявлениями как государственного антисемитизма, особенно в отношении творческой интеллигенции, так и бытового.
Не удалось также по-быстрому свернуть «нарушения социалистической законности» в виде вмешательства партийных органов в действия правоохранительных органов в рамках Права катастроф, на чем погорел сам Л. П. Берия. Об этом же ярко свидетельствует судьба В. С. Абакумова, все это время томившегося в застенках.
9 ноября 1953 г. было подготовлено новое обвинительное заключение по делу Абакумова – Шварцмана, которое Р. А. Руденко и С. Н. Круглов[596] направили членам Президиума ЦК КПСС. Абакумов обвинялся в том, что, изменив Родине, проводил вредительскую и подрывную работу против Советского государства, выразившуюся в нарушении советских законов, фабрикации дел против честных советских людей, фальсификации материалов, направленных на компрометацию руководителей партии и правительства, а также в преднамеренном систематическом обмане Центрального Комитета партии и советского правительства. Таким образом, второе обвинение несколько изменилось по сравнению с первым. В нем не было упоминаний, что Абакумов не доработал в плане шпионажа, а наоборот – переработал, были обвинения в фальсификации дел.
Этот проект обвинительного заключения долго лежал без движения, вплоть до осуждения и расстрела Берии. 27 мая 1954 г. Р. А. Руденко и И. А. Серов[597] подготовили в ЦК КПСС докладную записку по делу Абакумова, где отметили, что бывший министр МГБ являлся сообщником врага народа Берии и при его содействии занимал высокое положение в государственном аппарате СССР. Оберегая Берию от разоблачения, Абакумов скрывал от партии и правительства известные ему факты глубокого морального падения Берии, а против лиц, знающих об этом, по малозначительным материалам возбуждал уголовные дела и заточал их в особорежимные лагеря и тюрьмы. Таким образом, третье обвинительное заключение претерпело еще большие изменения по сравнению с первыми. Дело Абакумова – Шварцмана плотно связали с делом Л. П. Берии[598]. При этом других заказчиков Абакумова – Сталина и Маленкова – оставили в тени.
В 10 часов утра 19 декабря 1954 г. был объявлен приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР. За совершенные преступления перед партией и советским народом суд приговорил: Абакумова и его подручных Леонова, Комарова и Лихачева к высшей мере наказания – расстрелу.
Безжалостная сталинская эпоха не закончилась вместе со смертью вождя. Понадобилось несколько лет, прежде чем замороженная Сталиным страна начала понемногу отмерзать и началась так называемая оттепель. Однако, несмотря на все реляции о преодолении «культа личности Сталина», эта эпоха героизма и самопожертвования, цинизма и подлости оставила глубокие следы в советском обществе.
Сам по себе анализ достижений и провалов сталинизма еще долго будет оставаться предметом ожесточенных споров между этатистами (приоритет государства над личностью) и теми, кто считает, что государство создано для обеспечения благосостояния и развития интеллекта людей.
Мы же отметим, что в рассмотренный период уверенность правящего режима в отсутствии политической субъектности не только у населения, но и у партийной массы только окрепла. Отсюда следовал неизбежный вывод, что директивный метод управления, оказавшийся особенно эффективным в условиях войны, является единственно возможным для устойчивого функционирования страны, а Право катастроф должно иметь несомненный приоритет над позитивным правом.
В военный и послевоенный периоды новых законов практически не принималось, а все изменения, что называется, на злобу дня вносились либо указами Президиума Верховного Совета СССР, либо документами Права катастроф – решениями партийных органов или ведомственными актами, никак не вписанными в систему законодательства. Яркий пример тому – отмена смертной казни, когда надо было продемонстрировать гуманизм Советской власти, и ее возвращение накануне расправы над фигурантами Ленинградского дела.
Все состоявшиеся и планировавшиеся политические «дела» инициировались партийными органами. Нередко высшие руководители страны (Маленков, Берия, Булганин и др.) либо сами вели допросы обвиняемых, либо присутствовали на них. Прекращались эти «расследования» тоже исключительно партийными решениями. Понятно, что ни в какие рамки позитивного права это не влезало, как и в представления о справедливом суде.
Зыбкость положения членов ближайшего окружения вождя, а значит, и подчиненных им управленцев явно указывала на то, что система управления страной идет вразнос, и дисбаланс правовой системы в сторону Права катастроф чреват тяжелыми последствиями. Как острили злые языки, чиновники чувствовали себя как в трамвае: одни – сидят, другие – трясутся. Уход вождя из жизни породил предпосылки к новой реальности.
Возникла объективная потребность исправления указанного дисбаланса путем обеспечения большей автономности позитивного права как социального регулятора и инструкции по эксплуатации бюрократического аппарата.
Однако это другая история для других книг.
Премьер-министр Великобритании, Невилл Чемберлен (1869–1940), вернувшись из Мюнхена, заявил: «Я привез мир нашему поколению», 1938 год.
Командующий 1-й армейской группой советских войск в Монгольской Народной Республикой (МНР) комкор Г. К. Жуков (в центре) среди командиров РККА во время боев на Халхин-Голе.
Советско-Японский конфликт (11 мая – 16 сентября 1939 года). Сражение на реке Халкин-Гол. Приграничный военный конфликт между СССР, МНР с одной стороны и Японской империей и Маньчжоу-го с другой.
Маршал МНР Хорлогийн Чойбалсан (справа) среди бойцов Монгольской народно-революционной армии в районе реки Халхин-Гол.
Противники режима генерала Франсиско Франко во время Гражданской войны в Испании.
Советский кинооператор (впоследствии – выдающийся кинорежисер-документалист) Р.Л. Кармен (1906–1978) (в центре) среди бойцов Испанской республиканской армии.
Советские летчики на аэродроме Сото под Мадридом.
1 сентября 1939 года войска Германии вторгаются в Польшу, начав Вторую мировую войну в Европе. Немецкие войска, передвигаясь по территории Польши, везут польский пограничный знак, взятый в качестве трофея.
Вторжение Германии в Польшу 1 сентября 1939 года.
Советско-финская война 1939–1940 гг. Бойцы Красной Армии слушают радио на привале.