Яг-Морт ни с кем из туземцев не имел сообщения; он жил в глубине лесных трущоб, рассеянных по берегам Кучи, и появлялся между людскими жилищами только для грабежа и убийств. Робкие чудинцы избегали всякой с ним встречи. Одно имя Яг-Морта наводило страх на окрестных жителей. Женщины пугали им детей своих, распевая;

«Яг-морт высок, как добрая ель,

Яг-морт черен, как печной уголь,

Не плачь — замолкни;

Яг-морт придет;

Станешь плакать — съест».

Яг-Морт уводил, резал скот, похищал жен и детей, часто, без всякой причины, убивал встречного и поперечного. Выведенные из терпения злодействами разбойника, Чудинцы старались всемерно погубить его; ловили его, как дикого зверя, строили засады, но ничего не помогло. Хитрости противопоставлял он хитрость: открытая схватка была не по силам робким туземцам. Размах вражеского топора был ему нипочем; удары копий отражал он своею палицей, а стрелы отскакивали от косматой груди его. Вдобавок Яг-Морт слыл в народе великим волшебником: в воде не тонул и в огне не горел. Скотский падеж, бездождье, безведрие, и вообще все физические бедствия, и даже некоторые необыкновенные явления природы: помрачение светил, борьбу стихий Чудь приписывала волхвованиям его же.

Раз у одного из чудских старшин внезапно исчезла единственная дочь — прекрасная Райда, краса всей Чуди. Родные и жених её выходили все окрестные селения, но не могли отыскать ее, кликнули клич, созвали народ на совещание, и все единогласно утвердили, что весеннему цвету Райды нельзя так рано увянуть, что если она утерялась, так это непременно должно быть делом рук злого Яг-Морта; он позавидовал цветущей красе Райды; он похитил ее и увлек в свою звериную берлогу. «...Но горе нам, промолвили старики, нет суда на Яг-Морта; мы ничего не можем против могучего чародея! Райда погибла!» Но таким решением не удовольствовались молодой жених Райды и соискатели её руки. Они снова кликнули клич, собрали несколько десятков самых удалых молодцев и порешили: «во что бы то ни стало, отыскать жилище Яг-Морта, схватить его живого или мертвого, погубить, сжечь окаянного чародея, хотя бы самим погибнуть!» Ратники, вооруженные стрелами, копьями, топорами, копоригами (род копача), вилами, отправились против злодея. Потеряв несколько суток в тщетных поисках Яг-Морта, они поднялись на хитрость; засели в густом лесу, на угоре р. Иижмы, близ тропинки, по которой обыкновенно проходил разбойник. Дождались, видят: Яг-Морт переходит вброд р. Ижму, прямо против того места, где они притаились и, кажется, прямо идет на них. Чудинцы поневоле должны были сделаться храбрыми; окружили разбойника со всех сторон, и завязалась ожесточенная битва. Яг-Морт долго, с яростным ожесточением отбивался от многочисленной толпы озлобленных противников; палица его разражалась смертью над головами Чудинцев, огромный топор, его упился их кровью. Он многих положил на месте, но наконец сам изнемог: усталость, раны обессилили его, он пал на землю, обагренную кровью своих победителей. Торжествующие Чудинцы схватили Яг-Морта, отсекли ему руки, но оставили живого, грозили отрубить голову, если он не откроет им своего жилища, и обессиленный великан-волшебник должен был покориться воле своих победителей; он повел их далее в самую чащу леса, где в высоком берегу р. Кучи выкопана была огромная пещера (место это теперь остается неизвестным), служившая убежищем Яг-Морта. Близ устья пещеры, на большой груде разного хламу и костей, лежал полуистлевший труп человеческий. Это были обезображенные остатки прекрасной некогда Райды, погибшей жертвой лютого разбойника... В глубине пещеры Чудинцы нашли множество разной добычи, сложили все в кучу и сожгли, а страшный притон Яг-Морта засыпали землей, забросали каменьями, заклали бревнами; потом привели обратно своего пленника на то место, где он попался им в первый раз — отрубили ему голову, в спину забили осиновый кол, чтобы он не ожил, и труп его закопали в землю, в том самом месте, где ныне находится холмик, слывущий в народе могилой Яг-Морта. По другому же сказанию, Яг-Морта сожгли живого, и пепел его зарыли в землю.

Перенесемся теперь к устью реки Коротаихи, самоедской Недейяга, вытекающей из озер Большеземельского хребта и впадающей в Ледовитое море. Коротаиха довольно велика и вместе с Югорским шаром составляет главный сборный пункт для звероловов и рыболовов. В десяти верстах от устья Коротаихи находятся восемь пещер. Самоеды, зыряне и русские уверены, что на том месте жила Чудь, и эти пещеры служили ей жилищами. Самый возвышенный косогор на правой стороне по течению реки, на котором расположены пещеры, по-самоедски издревле называется Сырте-ся, т. е. Чудская Гора. Порядок их следующий:

Первой пещера, снизу, по течению реки, имеет в длину три, и в вышину одну сажень. Следующая за ней длиной в четыре с половиной, шириной около трех, а вышиной в одну сажень. Лежащая за ней пещера, простирающаяся в длину на три, шириной в две и вышиной, как и первые две, в одну сажень, имеет вбок, на восток, отверстие шириной в два аршина. За ним, приметно, была кладовая, длиной и шириной в две сажени, а вышиной два аршина. Четвертая пещера имеет в длину пять, в ширину три и в вышину полторы сажени.

Все четыре пещеры стоят по правой линии подле реки, в расстоянии одной сажени одна от другой; лицевой стороной первые три на восток, а последняя, угловая на юго-восток, вход у последней на юго-запад, шириной около двух аршин; у первых трех дверей теперь нет, потому что берег, к коему они были обращены входом, так подмыт, что стены пещер осыпались. Подле четвертой пещеры гора заворотилась на восток; поэтому и остальные пещеры лежат также в линию на повороте горы, в следующем виде:

Пятая по счету, пещера длиною пять, шириною три и высотою в одну сажень; лицевая его сторона на юго-восток, вход на юго-запад, шириною в два аршина. В расстоянии трех саженей от упомянутой лежит еще пещера, длиною в пять, шириною в две с половиною сажени, высотою в два аршина. Направление её то же, что и предыдущей, только из линии выдалась она несколько на юго-восток; вход так же с юго-запада. Седьмая пещера, на одной прямой с пятой, длиною и шириною в две сажени; высотою в одну сажень, вход с юго-запада, шириною в два аршина. На юго-восток от этого покоя отделяется стеной в два аршина, другой точно такой же меры покой, стены коего толщиной только в один аршин. Посередине этого покоя находится