Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 120
получает сильные институциональные позиции (кресло председателя в Верховном Совете РСФСР в мае 1990 года, пост президента России в июне 1991-го). Ельцин представляет «новую российскую власть», и демократы становятся на его сторону – в отличие от неформалов начального этапа Перестройки, которые не были оппозиционерами по отношению к советской власти. Здесь снова действуют отношения сговора, однако конфигурация игры обрекает демократов на то, чтобы поддерживать Ельцина, практически не имея ни какого-либо свободного поля для маневра, ни возможности вести двойную игру (если они этого действительно желали). Эта тенденция только усилится после провала путча в августе 1991 года. Так что речь теперь идет совсем о другом типе сговора, нежели в первый период.И наконец, отношения между СССР и РСФСР, в свою очередь, тоже влияют на идентичность движения. Национальная тема возникает в 1989 году, когда Прибалтийские республики начинают отстаивать свою автономию, а потом и независимость. Нарастает напряженность между союзным центром и большинством республик, которые следуют примеру прибалтов. В России с целью укрепления своих позиций на этой проблеме концентрируются два типа акторов: националистическое течение среди консерваторов КПСС, создающих в июне 1990 года Российскую коммунистическую партию внутри КПСС, и «радикальные реформаторы» (Ельцин) и демократическое движение, стремящиеся захватить власть на российской парламентской арене. Неслучайно самая крупная объединяющая организация в движении 1990—1991 годов называется «Демократическая Россия». В противостоянии между СССР и Россией всему движению в целом приходится заявлять о себе именно на российской арене (где ему удается завоевать институциональные позиции) и покинуть арену союзную. Движение определяет себя как российское – тогда как до сих пор это измерение не входило в политику идентичности неформалов. Оказание поддержки Ельцину и «новой российской власти» также вынуждает движение определиться в качестве «либерального», поскольку конфликт между СССР и Россией разыгрывается, в том числе, вокруг выбора программы экономических реформ, и вариант, продвигаемый Ельциным, – либеральный. Прежде неформальное движение самоопределялось скорее как «левое».
По завершении этого периода все то, что составляло оригинальность неформального движения, – его тип отношений с реформаторами из КПСС (сговор и двойная игра), его взаимодействия с академической средой, стратегия переворачивания смысла институций – попросту исчезает. Неформальное движение полностью растворяется в демократическом. Идентичность неформалов изначально конструировалась на основе определенной исторической конфигурации. Стоило этой конфигурации видоизмениться (в результате процесса, которому неформалы тоже поспособствовали), как кануло в лету и то специфическое коллективное множество, каким было неформальное движение.
1. Неформалы в предвыборной гонке
Выборы марта 1989 года на Съезд народных депутатов СССР – это первые выборы, прошедшие на состязательной основе. De jure они состязательны лишь отчасти, поскольку назначение части депутатов, представляющих «общественные организации» (партию, комсомол и т.д.), производится вне всеобщего голосования. Тем не менее конкуренция имеет место даже там, где ее вроде бы не предвиделось, а именно внутри общественных организаций, в том числе и внутри партии.
У участников этих выборов две цели. Во-первых, нужно получить контроль над Верховным Советом, который вот-вот станет реальной инстанцией власти. После XIX партконференции лета 1988 года приведен в действие юридический механизм передачи советам некоторых полномочий КПСС. Поэтому разные акторы понимают: чтобы иметь возможность влиять на выработку правил и принимать участие в перераспределении полномочий, деятельность следует развивать в рамках советов. Вторая цель имеет отношение к должностным лицам партаппарата: Горбачев угрожает секретарям парткомов отставкой в случае их неудачи на выборах 1989 года. Предчувствуя поражение консерваторов, он стремится использовать выборы для устранения своих противников в верхах.
Таким образом, партийным чиновникам приходится не только участвовать в выборах, но и блокировать кандидатуры соперников. Будучи аутсайдерами, неформалы-демократы сполна испытают на себе тяжесть такого давления. Они не обладают прямым доступом к участию в предвыборной гонке, но участвуют в ней благодаря поддержке «радикальных реформаторов» (выходцев из аппарата), конкурирующих с Горбачевым. Им ничего не остается, кроме как примкнуть к этим реальным кандидатам, чтобы хоть как-то присутствовать на избирательной арене, которая в 1989—1990 годах становится центральной.
В отличие от неформалов первого поколения неформалы-демократы 1989 года определяют себя как противников «аппарата КПСС» в целом. В пылу предвыборной борьбы большинство из них склоняются к тактике противостояния, к манихейскому видению ситуации («народ» против «власти»), которые так напоминают диссидентский дискурс, хотя реальная игра была более сложной. Неформалы-демократы тактически применяют это бинарное видение для изобретения новых форм мобилизации (массовых предвыборных митингов). Итак, логика столкновения – это одновременно и результат, и движущая сила предвыборной игры.
Первая кампания приводит к трем последствиям для неформального движения. Все они связаны с его способами действия, его стратегиями союзничества и внутренними взаимоотношениями: 1) логика прямого противостояния становится составной частью идентичности движения: доказав свою эффективность на избирательном поле, эта логика станет неустранимой для всех участников игры, включая членов первой когорты, которые уже не могут отмежеваться от существующего определения движения; 2) союз с «радикальным реформаторами» из аппарата также становится неустранимым условием; 3) когда становится ясно, что неформалы-демократы могут, в свою очередь, выдвигать свои кандидатуры на выборах в марте 1990 года, участники обеих когорт вступают друг с другом в борьбу за лидерство в избирательном блоке.
Формирование советов в качестве властных инстанций
На XIX партконференции провозглашен принцип передачи власти от партии к государственным органам. Начинается период переговоров о переопределении роли и места различных институций. Советы, и в особенности Съезд народных депутатов СССР, играют двойственную роль: они одновременно и главные получатели выгоды от этой передачи – и в этом качестве их легитимность опирается на новые правила их функционирования и избрания делегатов, – и главное место, где обсуждаются условия этой передачи.
Возвращение полномочий институту советов
Конституционная реформа, принятая в декабре 1988 года, не изменяет сферу компетенций советов, которая и так уже распространяется на «все отрасли государственного, хозяйственного и социально-культурного строительства» (Конституция СССР 1977 года). Она дает им больше свободы при отправлении этих полномочий благодаря увеличению длительности заседаний, введению состязательного принципа при избрании депутатов и расширению их контролирующих функций в отношении других политических институтов.
До 1989 года обе ежегодные сессии Верховного Совета (ВС) СССР длились всего два-три дня. В новой системе сессии длятся в целом от шести до восьми месяцев. ВС становится постоянно действующим органом, и его члены, избираемые на Съезде народных депутатов СССР, могут быть освобождены от своих профессиональных обязанностей на весь срок своего мандата, что не было предусмотрено в предыдущей версии Конституции. Таким образом, пересмотр Конституции закладывает основы политической профессионализации вне органов КПСС. Считается, что Съезд народных депутатов СССР должен быть лишь большим
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 120
