С двумя моими старшими товарищами-сокурсниками после занятий мы вышли из ВГИКа в настроении не расставаться. Но для продолжения встречи у нас, увы, не было средств – студенты ведь. И тут на стоянке такси рядом с гостиницей «Турист» мы увидели Ежова. Не узнать его было трудно – очень выразительная внешность, по-своему красивый и очень обаятельный был человек.

– Подойди и скажи, что мы хотим отпраздновать успех «Баллады», – приказали мне старшие товарищи. – Отдадим с первой же стипендии. Он поймет, тоже ведь вгиковец, свой брат.

– Но почему я?

– Потому что ты самый молодой, – резонно ответили старшие товарищи.

Возразить было нечего, и я пошел.

– Старик! – сказал Ежов очень доброжелательно. – Веришь? Последняя трешка осталась. На такси до Кремля доехать, Ленинскую премию получить.

Щукина и Ежова привел к нам Храбровицкий, и не просто так, а с предложением. Идея, которую они принесли, была интересна и серьезна. Судьба бывшей женщины-летчицы в наши дни. Военное прошлое героини было не случайным. Щукин – штурман авиации во время Отечественной войны, Ежов с октября 1941 – командир отделения радистов в штабе ВВС Тихоокеанского флота.

Ради чего они пришли к нам? Как ни странно, в поисках сценариста, соавтора для Ежова. Что же, он сам не смог бы справиться со сценарием?

Он был полон такой живительной творческой энергии, в его голове одновременно роилось такое количество идей, сюжетов, образов, что ему было просто невыносимо и скучно одиноко сидеть за пишущей машинкой. Он или диктовал своей постоянной машинистке, или выплескивал все в потрясающем словоизвержении.

Посмотрите его фильмографию. Из пятидесяти картин, снятых по его сценариям, ровно половина написана в соавторстве.

К тому же в то время, кажется, он был занят еще одной работой. И тоже в соавторстве. Вместе с писателем Виктором Конецким и режиссером Георгием Данелия они весело придумывали сценарий комедии в жанре «ненаучной фантастики», известной как «Тридцать три». Про некоего Травкина, у которого во рту, вопреки анатомии, оказалось тридцать три зуба…

Майя Булгакова в роли Надежды Петрухиной в фильме «Крылья»

1967

[РИА Новости]

Сейчас не смогу восстановить подробности всех сложных перипетий, в результате которых соавтором фильма «Крылья», а скорее все-таки полноправным автором, стала Рязанцева.

В начале Щукин почему-то собирался ставить это кино на Тбилисской студии. Потом грузины почему-то отказались от этого проекта, а режиссер, как говорится, «перегорел», и сценарий на «Мосфильме» дали снимать Ларисе Шепитько. При большой поддержке Ежова. Да и с Рязанцевой они были близкими подругами.

Во всяком случае это стало большим успехом нашего Объединения.

У Ларисы это была вторая полнометражная художественная картина.

Первая – диплом «Зной» по мотивам повести Чингиза Айтматова «Верблюжий глаз», снятый в 1963 году на студии «Киргизфильм». Замечен прессой и удостоен премии за дебют на Кинофестивале в Карловых Варах и премии 1-го Всесоюзного кинофестиваля за режиссуру.

Толомуш Океев и актрисы киргизского кино. 1984

[РИА Новости]

Когда она начинала снимать эту картину, я, командированный Молодежной редакцией Центрального телевидения в го-род Фрунзе, жил по соседству с ней в гостинице. Встречал членов ее киногруппы и приходивших для актерских проб прелестную Клару Юсупжанову и студента ВГИКа Болота Шамшиева, в будущем Народного артиста СССР.

Мы все тогда дружили. Иногда узкими глиняными улочками пробирались в прокуренное жилье звукооператора картины. Мы звали его Толик. Через несколько лет он станет Толомушем Океевым, выдающимся режиссером, снявшим фильм «Лютый», по силе не уступающий, на мой взгляд, фильмам Куросавы.

С именем трех кинорежиссеров – Океева, Шамшиева, Видугириса связывают феномен «киргизского чуда» – период расцвета киностудии «Киргизфильм». В настоящее время киностудия «Киргизфильм» названа в честь кинорежиссера Толомуша Океева.

Рабочий момент съемок фильма «Чужие письма» Ирина Купченко и Илья Авербах

1975

[ГЦМК]

Для сценаристки из нашего Объединения Натальи Рязанцевой вторая картина ее подруги Ларисы Шепитько «Крылья» была дебютом. Мы еще встретим на этих страницах эту замечательную сценаристку, лучшую из нашего – да и не только из нашего – поколения.

Наша сценарная профессия, скажем грубее – ремесло, не требует постоянной приверженности к одной теме. Настоящий профессионал должен быть всеяден, должен уметь перерабатывать в киноязык любой жизненный, психологический и социальный материал, найденный и в настоящем, и в прошлом.

Начиная со сценария «Крылья», с образа летчицы Петрухиной, которая не чувствует себя своей в новой для нее послевоенной жизни, главной и постоянной темой Рязанцевой была и оставалась – Женщина.

Вот они – ее женщины…

Летчица Петрухина. Первая и единственно главная роль замечательной актрисы Майи Булгаковой, в основном появлявшейся на экране во вторых ролях, эпизодах. Она из той плеяды советских драматических киноактрис, русских баб, которая связана с именами Нонны Мордюковой и Людмилы Зайцевой…

Елена Васильевна Устинова в «Долгих проводах» Киры Муратовой, удивительно сыгранная Зинаидой Шарко. Учительница Вера Ивановна в замечательном исполнении Ирины Купченко из фильма Ильи Авербаха «Чужие письма», который, по-моему, стал вершиной мастерства Рязанцевой. Умирающая актриса Юлия Мартынова из последнего фильма Авербаха «Голос» – Наталья Сайко…

Шутя называли Рязанцеву главной феминисткой советской кинодраматургии.

Феминизм – движение за равные права женщин и мужчин, за борьбу с сексизмом и любыми проявлениями гендерной дискриминации, а также противодействие насилию против женщин.

Выделим из этой сухой справки только понятие «насилие». Это же ведь не обязательно побои и оскорбления. Насилие гораздо разнообразней и сложней, а иногда, как ни странно, тоньше.

Рязанцева писала о том, что женская судьба со всеми ее радостями, горестями, рефлексиями – это постоянная борьба с видимым и невидимым насилием.

И не обязательно, чтобы насилие исходило от начальства или каких-то злых людей. Насилие может быть и в отношениях с самими близкими и любимыми. Источником насилия может быть само Время. В добавок еще такой парадокс – любовь – это тоже своего рода насилие. И потому часто женская судьба пусть даже, в общем, благополучная, все равно тайно драматична… Говорить об этом талантливо, точно и, главное, правдиво было делом всей жизни Натальи Рязанцевой в кино.

Стараясь разобраться в происходящем в мире и в нашей жизни, мы все тогда, в своем большинстве, вслед за нашими старшими друзьями, стремились говорить правду. Надо признаться, не у всех и не всегда это получалось…

Объединение поколений в работе Рязанцевой