По легенде, которая распространилась в славянском фольклоре, Иуда поспешил удавиться не от отчаяния, а из тонкого расчета – он хотел оказаться в аду со своими сребрениками до воскресения Христа, чтобы Спаситель вывел его душу из преисподней вместе с другими. Но хитрый предатель опоздал – он попал в уже опустевший ад и стал его первым узником после того, как Христос увел праведных на небеса. А на земле из его тела выросло проклятое растение – табак[359].

И в европейском, и в русском средневековом искусстве мешочек в руках служил опознавательным знаком грешников, повинных в алчности и сребролюбии. Но главным из них был Иуда. Узелок с сребрениками превратился в символ его преступления, настоящий Иудин «герб»[360]. И этот герб оставался с предателем даже в глубинах преисподней.

На коленях сатаны

В 1883 г. в русском селе Тазово Курской губернии на стене Знаменской церкви изобразили Страшный суд (в 1937 г. церковь разрушили, но спасенная фреска хранится в музее истории религии в Санкт-Петербурге). В нижней части, в аду, написали очень любопытный мотив. В преисподней сидит дьявол и держит на коленях нагого бородатого грешника с мешочком в руке. Этот хмурый осужденный человек – никто иной, как автор «Войны и мира», «Анны Карениной» (и собственной религиозно-философской системы) Лев Николаевич Толстой. Уже в это время многие осуждали его за критику православной церкви. Изображение работало лучше тысячи слов. Граф Толстой волей художника и его заказчиков при жизни оказался в аду.

Как родился такой образ – человек на коленях сатаны? Его придумали не для того, чтобы осудить известного писателя. Создатель фрески просто заменил персонажей, посадив дьяволу в руки Толстого вместо другого грешника, который много веков занимал там «почетное» место.

Уже в конце первого тысячелетия н. э. в христианском искусстве распространились изображения Страшного суда. В XI в. они пришли на Русь. Кроме Христа-судии, воскресших людей, которые разделяются на спасенных и осужденных, здесь показывали райские сцены и сцены адских мучений. В геенне огненной на звере-Аде восседал сатана, властитель преисподней и одновременно ее вечный узник. А на его коленях расположился маленький человек. Этот мотив повторялся на бесчисленных изображениях.

Положение человека «на коленях» неслучайно: в средневековом искусстве оно показывает отношения патронажа, родительства – реального или метафорического. Мария держит на коленях (in sinu, «в лоне») младенца Христа, а ее мать Анна на некоторых изображениях так же держит саму Марию. В «лоне» Бога Отца писали Бога Сына, Христа. На коленях Авраама расположились фигурки праведных людей – по евангельской притче о богаче и Лазаре, на том свете они пребывают «в лоне Авраамовом» (Лк. 16:22). Таких примеров множество[361]. Остается понять, что за «сын дьявола» оказался в центре преисподней.

На ранних изображениях фигура на коленях сатаны не подписана. Искусствоведы предполагали, что это либо Иуда, либо Антихрист, два «сына погибели». Но у второй версии очень мало сторонников и почти нет доказательств[362].

На резной пластине X–XI вв. человек тянет руки к грешникам, которые склонили колени. Это отдаленно напоминает апокалиптический мотив поклонения зверю-Антихристу. На византийской мозаике XII в. в базилике Санта-Мария-Ассунта на острове Торчелло под Венецией фигура на коленях дьявола тоже протягивает руку в направлении грешников, копируя позу сатаны. Но только в одном случае у этой фигурки, возможно, была подпись, указывавшая на эсхатологического врага. На миниатюре из энциклопедии «Сад наслаждений» Геррады Ландсбергской обнаженный человек «в лоне» дьявола прижимает руки к груди, а рядом с ним видна подпись «Антихрист»[363]. Однако с этим примером все непросто. Рукопись погибла во время пожара в Страсбургской библиотеке в 1870 г. Уцелевшую копию миниатюры создал в 1818 г. Кристиан Мориц Энгельгардт, и проверить, не дописал ли он слово «Антихрист» самостоятельно или, если надпись была, точно ли он расшифровал и скопировал ее, уже невозможно.

На других изображениях все очевидно: уже на фреске конца XI в. в итальянской церкви Сант-Анжело-ин-Формис и на множестве других средневековых образов персонаж подписан «Иуда»[364]. В «Божественной комедии» Данте Алигьери и во множестве иллюстраций к ней Иуда (рядом с Брутом и Кассием) мучается в центре преисподней вместе с дьяволом – хотя уже не на коленях, а в зубах сатаны.

Но если в европейских изображениях и есть неоднозначные случаи, то в русских человек «в лоне» дьявола – всегда Иуда. Об этом говорят и подписи, и атрибуты, и даже исторические сочинения.

Знак, который помогает безошибочно узнать апостола-предателя, – это белый мешочек с сребрениками в его руках (иногда он бывает длинным и напоминает завязанный узлом платок). Подписи могут быть краткими: «Июда» или подробными: «сатана с Иудою предателем мучатся во веки»[365]. Русские толковые подлинники – инструкции для иконописцев – поясняли: у дьявола «Иуда на коленях, огненный»[366]. Иногда фигурку в «лоне» сатаны действительно изображали красной.

Иуда сидит на коленях сатаны. Вокруг толпятся бесы. Дьявол скрестил руки – они написаны красной краской, перекликаются с поднятыми крыльями и напоминают перекрещенные огненные крылья серафимов. Возможно, старообрядческий художник сделал это специально, намекая на то, что Люцифер некогда был высшим из ангелов.

Миниатюра из Цветника 1780-х гг.

НИОР БАН. Плюшк. № 112, л. 448об.

Еще интереснее рассказы средневековых книжников. В «Видении Григория» из греческого Жития Василия Нового (X в.) говорится, что еретики-ариане, вслед за их учителем Арием, будут ввергнуты «в лютыя муки, идеже бе диявол с бесы его, и предатель Июда»[367]. В русской «Повести, како отмсти всевидящее око Христос Борису Годунову…» 1606 г. (и в сочинениях, которые создали потом на ее основе) этот мотив связали с самозванцем-Лжедмитрием. Автор писал, что проклятый грешник не только захватил трон, но в своей гордыне захотел пребывать «в недрах» сатаны «вместо Иуды»[368]. А в конце XVII в. русский визионер-старообрядец, автор «Слова о некоем муже именем Тимофей» поведал, что своими глазами видел огненную реку в преисподней, «и узрех в реце оной диявола, мучима со Июдою»[369]. О том же рассказывала одна из историй в латинском сборнике «Великое зерцало», которое перевели на русский в конце XVII в.[370]

В народной культуре «колени сатаны» превратились в место мучения разных грешников. К примеру, один из заговоров сообщал такую подробность: «И мы сидели на коленях у отца нашего мучителя и сатани Ирода»[371]. «Мучитель Ирод» – персонаж собирательный. Ирода Великого, который приказал