Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 102

Издавна вызывали массу нареканий и российские суды. Начальник II Отделения, ведавшего законодательством, граф Блудов, еще в 1844 г. подал Николаю I предложения по улучшению судебных порядков. Государь подтвердил необходимость изменений, только счел их несвоевременными. В 1858 г. Блудов подал свою записку повторно. Подчеркивал, что суды надо реорганизовать на национальной основе, без западных особенностей – адвокатуры, присяжных. Александр II согласился с ним, поручил проработки. Но записка Блудова очень не понравилась великому князю Константину. Поручил правоведу-«константиновцу» Оболенскому сделать критический разбор, его издали брошюрой, читавшейся нарасхват. Блудов ответил на работу Оболенского. Их споры в печати возбудили других желающих, и в Государственный совет за 4 года поступило 14 проектов судебной реформы.

Больной темой оставались и финансы. Министр Брок, обрушив таможенные тарифы и открыв рынки для западных товаров, добавил еще ряд акций. Снизил в казенных банках проценты по вкладам, вызвав отток капиталов. Частным железнодорожным компаниям «подарил» государственные гарантии 5 % ежегодного чистого дохода – что стало предметом страшных злоупотреблений. В 1858 г. царь его наконец-то уволил, но с почетом, оставив в Государственном совете (откуда видно, Брок имел очень сильных покровителей).

Старого и опытного финансиста Княжевича Александр II лично уговорил принять пост министра с условием «говорить всегда правду». Тот поначалу отказывался и не случайно – столкнулся со сплошными перекосами. В России издавна действовала система откупов на алкоголь и табак, но в войну и после нее откупщики взвинтили цены, разоряя народ. В 1858 г. среди крестьян началось «трезвенное движение». На сходах они принимали коллективные обеты не пить вина. Нарушителей штрафовали и публично пороли. Вопреки мифам о традиционном русском пьянстве эта инициатива распространилась в 32 губерниях. Но нашлись и смутьяны, провокаторы. В 1859 г. от воздержания крестьяне перешли к массовым погромам кабаков. Пришлось усмирять войсками, 780 зачинщиков по приговорам судов били шпицрутенами, сослали в Сибирь.

Синод запретил священникам принимать у прихожан и благословлять трезвенные обеты. Но и Княжевич отреагировал, упразднил систему откупов, назвав ее причиной деградации народа и развращением для местной администрации. Перевел спиртное и табак на акцизы со свободной конкуренцией торговцев (и большей выгодой для казны). Чтобы выправить дефициты в бюджете, он увеличил ряд податей, повысил таможенные пошлины – только на машинное оборудование, в котором нуждалась Россия, вообще отменил их. Все существующие кредитные учреждения объединил, создав Государственный банк под управлением своего министерства. А государственный бюджет впервые начал открыто публиковать. И в различные учреждения рассылались требования представлять подробные отчеты и сметы, доступные для общего ознакомления. Таким образом ставились препоны казнокрадству.

«Трезвенные» бунты косвенно сказались и на крестьянских делах – напугали помещиков, что массовые выступления могут повернуться в другую сторону. А «сверху» подталкивал царь, в августе-сентябре 1858 г. предпринял поездку по России, выступал в разных городах о решимости упразднить крепостное право. Для переработки предложений из губерний были созданы три Редакционные комиссии, фактически слившиеся в одну. Вроде бы чисто рабочие органы, но ведь что отобрать из проектов, как изложить, имело ключевое значение. В этих комиссиях полное превосходство получили либералы во главе с Ростовцевым и Николаем Милютиным, они даже заседали нередко в Михайловском дворце Елены Павловны.

Итоговый проект распечатали для общего ознакомления. В августе 1859 г. в Петербург созвали представителей губернских комитетов, и подавляющее большинство было из «крепостников». Но на первом заседании Ростовцев зачитал им царскую инструкцию, заведомо отвергавшую противодействие проекту, и на приеме во дворце Александр II указал на недопустимость обсуждать уже одобренные им заготовки. Недовольство выплеснули в частных собраниях, поносили реформаторов во главе с Ростовцевым. Хотя он был тяжело болен, в феврале 1860 г. умер.

Александр II назначил вместо него министра юстиции Панина, слывшего рьяным консерватором. Либералы были в ужасе. Однако государь схитрил, выдвинув во главе Редакционной комиссии лицо «противоположного лагеря». Министр был прожженным подхалимом, и на недоуменный вопрос Елены Павловны император пояснил: «Вы не знаете характера графа Панина. У него вовсе нет убеждений и будет только одна забота угодить мне». Так и получилось. В октябре 1860 г. Редакционные комиссии завершили работу, их труды составили 35 томов.

Государь дал им высокую оценку, отработанные проекты поступили в Главный комитет – а там тон задавал великий князь Константин. До января обсуждали совместно с Советом министров, последнее заседание возглавил сам император. Проект передали на рассмотрение в Государственный совет, и опять присутствовал царь, потребовал окончить дело к середине февраля. Хотя в Главном комитете и Государственном совете все-таки внесли правки. Наделы для крестьян уменьшили.

18 февраля, в годовщину своего восшествия на престол, Александр Николаевич долго молился на гробнице отца – сын выполнил его волю, довершал дело его жизни. Когда вернулся во дворец, привезли Манифест, написанный святителем Филаретом Московским, и «Положение об освобождении крестьян». Государь подписал их. Современники описывали: «Сегодня – лучший день в моей жизни! – говорил Александр II. Он и плакал, и смеялся, и деточек целовал, и близких обнимал, спрашивал, рассказывал. Машенька-дочка побежала к своей образной, вынула образочек Благовещения и принесла ему в подарок на память о дне крестьянского освобождения» [4, с. 175].

В ночь на 19 февраля войска были приведены в боевую готовность, офицерам запретили отлучаться из казарм. Опасались дворянского заговора, мятежа. Слухи об этом ходили, хотя оказались пустыми. Опасались и крестьянских бунтов, и публикацию Манифеста отложили из-за Масленицы: как бы подвыпивший народ не стал буянить. В Сенате его зачитали 2 марта, а в храмах Петербурга и Москвы 5 марта, в Прощеное воскресенье. Императора, ехавшего с развода караулов в Манеже, огромная толпа ждала на Царицыном лугу, разнеслось всеобщее «ура», летели в воздух шапки. Очевидец Г. Д. Щербачев вспоминал: «Ни одно перо не в состоянии описать тот восторг, с которым освобожденный народ встретил своего царя-освободителя».

200 тыс. экземпляров Манифеста разослали по России, и крестьяне, узнав, что везут курьеры, сами вызывались домчать их побыстрее, бесплатно. Под Кинешмой выпрягли лошадей и несколько верст везли коляску на себе. Вот только правила освобождения, подготовленные в нескольких инстанциях, оказались чрезвычайно запутанными. Даже для современных студентов-историков данная тема представляет настоящую головную боль. К Манифесту и основному Положению прилагалось еще 16 положений и указов!

Личную свободу крепостные получили сразу. Но они должны были еще 2 года трудиться на помещика, при этом барщина ограничивалась 3 мужскими и 2 женскими днями в неделю на семью, упразднялся ряд мелких повинностей. За эти 2 года предписывалось оформить уставные грамоты – договоры между помещиками и крестьянами. Бывшие крепостные

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 102