Почему и как становится возможным преобразование? В условиях кризиса регулярно возникают радикально новые идеи. Только когда люди больше не могут находить решения в привычных диапазонах возможностей, они прощаются с испытанными ранее концептами.

Марсель Дюшан начал экспериментировать с предметами, когда живопись, как ему казалось, исчерпала себя. После того как в 1913 году он вызвал бурную общественную реакцию своей кубистской картиной «Обнаженная, спускающаяся по лестнице» – даже американский президент Рузвельт прокомментировал эту работу, – традиционное искусство потеряло для него свою привлекательность. «Живопись устарела, – заявил Дюшан. – Это пустая трата энергии, а не мастерство, это непрактично. Теперь у нас есть фотография, кино – так много других способов выразить жизнь». В том же году он объявил свой первый реди-мейд, велосипедное колесо, искусством.

Альберт Эйнштейн искал выход из противоречий между теориями физики и измерениями. Например, луч света, направленный на север, должен распространяться быстрее, чем луч света, направленный на запад или восток, потому что Земля движется вокруг Солнца с большой скоростью – по крайней мере, так утверждала классическая теория. Но эксперименты показали обратное. Свет всегда движется с одинаковой скоростью. В течение десятилетий физики пытались объяснить противоречия в рамках обычных представлений о пространстве и времени – и потерпели неудачу.

Наконец, Мохандас Ганди несколько раз наблюдал собственными глазами, как мало угнетенные народы Южной Африки могут сделать против колониальной власти, если они восстанут, используя силу. Последнюю попытку зулусы предприняли в апреле 1906 года, когда 1500 человек, вооруженных копьями, атаковали оккупационные войска. Мало того, что восстание закончилось ужасающей кровавой бойней, британцы стали править с еще большей жестокостью. Тысячи зулусов были заключены в тюрьмы или сосланы.

Кризис приводит к тому, что разум больше не ищет ответы в рамках знакомых концептов. Вместо этого ставятся под сомнение сами концепты. Во время кризиса Дюшан перестал исследовать возможности живописи. Вместо этого он задумался о том, что же такое искусство на самом деле. Эйнштейн больше не пытался примирить классическую физику с измерениями. Он задавал фундаментальные вопросы: что такое время? что такое пространство? как мы можем измерить время и пространство?

Ганди также отказался от всех стереотипов о власти и бессилии в обществе. Так он понял, почему бить британцев оружием было не только безнадежно, но и бесполезно: долгое время править страной с помощью арестов, сыщиков и войск невозможно. В итоге побеждает тот, кто завоевывает общественное мнение. Но как этого добиться? Творчество первого уровня пытается решить уже известные проблемы. Творчество второго уровня определяет новую проблему, нарушает правила, по которым люди обычно судят об идеях. Поэтому невозможно сразу решить, являются ли поднятые при этом вопросы грандиозными или безумными. Мысленный эксперимент Эйнштейна о путешествии на луче света, на первый взгляд, кажется таким же абсурдным, как объявление писсуара искусством. И когда Ганди объявил, что он разрушит соляную монополию колонизаторов, выйдя со сторонниками к Аравийскому морю и собрав несколько граммов соли на пляже, и в результате покончит с британским правлением в Индии, это вызвало смех у его последователей. Спустя 17 лет после Соляного похода Индия стала свободной страной.

Творчество первого и второго уровня основано на схожих мыслительных процессах. Принципиальная разница между ними состоит в том, что творчество второго уровня ищет решения, поднимаясь на более высокую ступень. Творчество первого уровня идет к ответу на вопрос прямой дорогой, но у преобразования гораздо более сложный путь. Оно ищет новые концепты с помощью инструментов для разума. Творчество второго уровня меняет наше восприятие мира.

Революция в физике прошлого века служит одним из лучших примеров того, как рождается и функционирует творчество второго уровня. Трудно переоценить последствия нового образа мышления, развившегося с 1900 по 1935 год: полностью изменился не только наш взгляд на мир, но и почти все сферы жизни. Новая физика дала человечеству компьютеры, Интернет и солнечные батареи, полеты на Луну и атомную бомбу, расшифровку генома и знания о черных дырах.

Мог ли кто-нибудь предсказать такое развитие событий? Даже ученые начала прошлого века не ожидали этой революции. Напротив, они были уверены, что все в физике останется неизменным. «Великие фундаментальные принципы твердо установлены, – сказал американец Альберт Майкельсон в своей речи в 1894 году. – В будущем каждый станет искать истины физики в шестом десятичном знаке». То, что именно он так твердо верил в существовавшую науку, кажется удивительным: его измерения скорости света, за которые Майкельсон позже получил Нобелевскую премию, дали толчок теории относительности Эйнштейна.

Дальнейшие противоречия возникали по мере того, как физики оказывались все ближе и ближе к миру атомов. На пороге ХХ века предполагалось, что материя состоит из частиц, хотя о них почти ничего не было известно. С другой стороны, свет считали волной. Для обеих точек зрения были веские причины. Например, когда лучи света накладываются друг на друга, создаются те же узоры, что и при наложении волн в воде.

Но в 1902 году исследования фотоэлектрического эффекта разрушили существовавшие представления о свете. Фиолетовый свет, падающий на металлическую поверхность, выбивал электроны – отрицательно заряженные частицы. Как ни странно, электроны реагировали только на этот цвет. При использовании красного, зеленого или желтого света такой эффект не наблюдался. Еще более загадочным было то, что яркость не играла никакой роли. Тусклый фиолетовый свет выбивал электроны с такой же энергией, как и самый мощный прожектор.

Этого не могли объяснить ни здравый смысл, ни классическая физика. Если свет – это волна, то яркость связана с высокими волнами (как известно всем, кто хоть раз отдыхал на пляже, чем выше волны, тем они мощнее). То, что мы воспринимаем как цвет – это длина волны. Красная лампа излучает высокие длинные волны, вызывая цунами. Но плоские короткие волны фиолетового сумеречного света выбивали частицы из металла. Как может цунами пройти бесследно, а рябь при легком бризе – принести разрушения?

Летом 1905 года Альберт Эйнштейн в своей новаторской работе объяснил фотоэлектрический эффект. При этом он отказался от традиционных образов. То, как физики представляли свет, очевидно, вводило в заблуждение. Эйнштейн изобрел новую концепцию. По его словам, излучение ведет себя «так, как если бы оно состояло из независимых квантов энергии». Энергия прибывает порциями.

Итак, стало ясно: фиолетовый свет состоит из больших порций, красный – из маленьких. Порции, которые Эйнштейн назвал квантами, обладают свойствами не волн, а частиц, «которые движутся без деления и могут только поглощаться и генерироваться как единое целое». Это была революционная идея. Описывая свет как поток