Потом несколько дней еще шли до Тулона, где пленных русских солдат и матросов оставили под наблюдением на все время плена, а с офицеров взяли честное слово и подписку, что бежать из Франции они не намерены и будут дожидаться обмена пленных и возвращения на родину обычным порядком. Жить при этом им предоставлялось где угодно, исключая, однако, Парижа, и Витя четыре месяца провел в Гавре.

Настал, наконец, радостный день, когда в связи с объявлением перемирия дали знать и пленным офицерам, что назначен размен, что скоро они будут свободны. Тогда-то им разрешено было приехать в Париж, и Витя с неделю пробыл тут, пока выполнялись всякие формальности.

Но хотя плен и весьма обогатил Витю новыми впечатлениями, как всякое длительное путешествие по чужим краям, на родину тянуло неодолимо.

Адрес своих в Одессе он знал. Проездом через Варшаву он заказал себе полную флотскую форму. Деньги на это он сэкономил из выданных в Париже представителем русского правительства; от французов же в бытность в плену он получал наравне со всеми обер-офицерами по сто франков в месяц.

Так в новенькой форме он появился однажды в квартире своих в Одессе. Олю он нашел очень подросшей; Варя располнела и носила широкий капот, фланелевый, клетчатый; мать полна была прежней хозяйственной энергии, но отец лежал больной и, держа руку Вити в своей горячей костлявой руке, говорил ему столь же заботливо, сколь и не совсем вразумительно:

- Вот, умру я... так ты смотри... не финти зря... калоши надень, калоши... когда за гробом моим... идти будешь. А то простудишься... простудишься, вот... Теперь зима... погода плохая... Без калош не смей...

Однако подействовал ли на него исцеляюще приезд сына, или независимо от того произошел перелом в его болезни, но он поправился к весне и жил еще долго.

А тридцать лет спустя капитан 1-го ранга Виктор Иванович Зарубин вступил в командование только что построенным тогда в Петербурге броненосным крейсером в восемь с половиною тысяч тонн "Адмирал Нахимов".

1939 г.