Академия наук СССР
Всесоюзный научно-исследовательский институт искусствознания Министерства культуры СССР
Саратов. Жилой дом. Начало XX в. (ул. Коммунарная, 22).
Памятники русской архитектуры и монументального искусства
СТИЛЬ, АТРИБУЦИИ, ДАТИРОВКИ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА
1983
Редакционная коллегия:
А. И. ВЛАСЮК,
В. П. ВЫГОЛОВ (ответственный редактор),
В. И. ПЛУЖНИКОВ
Памятники русской архитектуры и монументального зодчества
Стиль, атрибуции, датировки
Утверждено к печати Всесоюзным научно-исследовательским институтом искусствознания Министерства культуры СССР
Редактор Ф. И. Гринберг
Художник Ю. П. Трапаков
Художественный редактор Т. П. Поленова
Технический редактор Р. Г. Грузинова
Корректоры Б. И. Рыбин, Л. П. Стрельчик
ИБ 25103. Сдано в набор 23.06.82. Подписано к печати 12.01.83. Т-03904. Формат 70x901/16. Бумага люксоарт. Гарнитура академическая. Печать высокая. Усл. печ. л. 20,61. Усл. кр. отт. 21,5. Уч.-изд. л. 22,9. Тираж 28 000 экз. Тип. зак. 1970. Цена 2 р. 60 к.
Издательство «Наука». 117864, ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука». 121099, Москва, Г-99. Шубинский пер., 10
© Издательство «Наука», 1983 г.
„Корсунские“ врата новгородского Софийского собора
Г. Н. Бочаров
Так называемые «корсунские» медные врата (см. илл.) украшают ныне входной проем из Мартирьевской паперти в Рождественский придел Софийского собора. Очертания врат не совпадают с очертаниями проема, по-видимому они занимали ранее какой-то другой проход в паперть или придел и вряд ли могли быть наружными дверьми[1].
Несмотря на многочисленные исследования, неясно ни время создания этих врат, ни центр, где они были произведены. И. Толстой и Н. Кондаков, не давая определенной даты, считали их итало-византийским произведением[2]. А. С. Уваров, полагая, что именно эти врата были, по преданию, взяты новгородцами в битве при Сигтуне в 1187 г., соответственно и датировал их, а в качестве аналогий называл церковные двери итало-византийского круга XI—XII вв.[3]
В своей работе «Прикладное искусство Новгорода» я выдвинул предположение о производстве корсунских врат в Новгороде в середине XII в. и высказал ряд положений в пользу этой гипотезы[4]. А. В. Банк справедливо отметила недостаточность моих аргументов и привела дополнительные соображения как в пользу византийского, так и русского происхождения памятника, оставив открытым вопрос о дате и месте производства врат[5].
С. А. Беляев в докладе на конференции 1977 г. в Музее изобразительных искусств, опубликованном впоследствии в виде отдельной статьи[6], сославшись на якобы существующее большое сходство корсунских дверей с вратами VII в. Софии Константинопольской, считал их произведением византийского художественного ремесла VIII—начала IX в. и вновь воскресил легенду о привозе дверей в Новгород из Корсуни[7].
Хотелось бы сразу оговорить свое несогласие с датировкой дверей, предложенной С. А. Беляевым. Его дата, обоснованная предполагаемым сходством орнаментации корсунских дверей из Новгородской Софии с вратами Софии Константинопольской, не выдерживает серьезной критики. Двери VII в. из экзонартекса Софии Константинопольской, несмотря на плохую сохранность и утрату деталей, все же резко отличаются от корсунских врат и прежде всего рисунком крестов. Они не дают искомой С. А. Беляевым «полной аналогии». Под арками, опирающимися на колонки,— детали, действительно близкой корсунским вратам,— размещены прямые вытянутые по вертикали четырехконечные кресты, весьма и весьма далекие от процветших шестиконечных крестов корсунских врат. Такие же кресты помещены и на двух нижних филенках той же четырехфиленочной двери Софии Константинопольской. Другая дверь из нартекса Софии Константинопольской, также датируемая VII в., была украшена прямыми четырехконечными крестами, как бы вырастающими из ваз. Причем два процветших завитка с равным основанием могут рассматриваться и как процветшие ветви креста и как лиственные завитки, выходящие из устья вазы. Столь существенные различия между этими дверьми и корсунскими вратами исключают какую-либо зависимость между этими произведениями. Столь же излишне прямолинейно возведение корсунских дверей к вратам XI в. из Великой лавры на Афоне, в которых С. А. Беляев видит одну из ближайших им аналогий[8]. Четырехконечные процветшие кресты лаврских врат и гравированный узор их обкладок существенно отличаются от узорочья корсунских дверей. К тому же, прежде чем сравнивать корсунские врата с лаврскими по системе их декорации резным орнаментом, необходимо доказать, что резная орнаментика корсунских врат одновременна самим вратам, а не нанесена позднее, без чего такое сравнение ненаучно. При этом С. А. Беляев почему-то игнорирует такую важную деталь в рисунке крестов, как процветшие ветви. У большинства ранних крестов, датируемых примерно VI — началом XI в., чаще всего процветают листья, а не цветы (аканфовые листья процветают и у крестов, размещенных на дверях Софии Константинопольской и Великой Афонской лавры — цветы на корсунских дверях). Все эти различия лишают сопоставления С. А. Беляева убедительности, и потому предложенная им дата создания корсунских врат VIII—начало IX в. не может быть принята во внимание. Вызывают возражения и другие положения С. А. Беляева[9].
Створа «корсунских» врат Софийского собора в Новгороде. XII в.
Клеймо с проиветшими крестами. Медь, чеканка, литье, гравировка.
* * *
Название «корсунские», закрепившееся за новгородскими вратами, весьма условно, оно нередко давалось русским произведениям, либо особо почитаемым, либо вещам, чья древность, по каким-либо соображениям, чаще всего политическим, всячески подчеркивалась. Вокруг них, как правило, и рождались легенды о происхождении и привозе их из известных центров христианско-православного мира, что, конечно, придавало им дополнительный духовный ореол[10]. Корсунские врата также могли получить свое наименование в связи с распространением легенды о привозе на Русь и в Новгород многих известных произведений из Корсуни[11] либо названы так по паперти, где они могли размещаться первоначально. Правда, эпитет «корсунская» этот притвор или паперть приобрели довольно поздно. Лишь только III Новгородская летопись именует западную паперть «корсунской» под 1299 г., тогда как во II Архивской летописи с этим названием она отмечается на рубеже XVI—XVII вв.[12] Не исключено также, что при переносе «корсунских» дверей из этого притвора в Рождественский придел Софийского собора их название могло перейти на «магдебургские», или сигтунские, врата, замыкавшие с XV в. наружный западный портал, через который входили в корсунскую паперть[13]. Этот перенос названий с одного произведения на другое, вероятно, также явление позднего времени[14]. Изначально оно, по-видимому, было связано
