Перенятие каролингской практики кажется очевидным объяснением появления английской сотни, но есть еще один поворот в этой истории. В северо-восточной Англии вместо деления на сотни каждая территориальная единица в пределах графства стала называться «вапентаке».[293] Это произошло в районах, которые подверглись наиболее обширному контролю со стороны норвежских захватчиков. Слово «вапентаке» происходит от старонорвежского слова vápnatak, и в этом языке оно не означает «сотня». В древненорвежском языке vápnatak означает коллективное собрание, где люди бряцают оружием в знак согласия с высказываниями во время обсуждения на собрании. Это именно та практика, о которой упоминает Тацит в своей «Германии» и о которой Юлий Цезарь писал среди галлов. В ранних скандинавских королевствах существовала сильная традиция проведения собраний, называвшихся в современном языке «тинг» или «тинг». Во многих случаях названия мест, где собиралась сотня или вапентаке, относятся к дохристианским богам, таким как Воден или Тор.[294]

Благодаря некоторому сочетанию каролингского и скандинавского импорта англосаксонская Англия обрела систему местного самоуправления. Английские короли также преуспели в создании центрального управления, чего не сделали каролинги.

Первый способ доказать существование англосаксонского государства — посмотреть на конечный результат: к началу первого тысячелетия англосаксонская Англия была единственным государством в христианской Западной Европе, которому удалось ввести прямой налог на сельскохозяйственное производство.[295] Англосаксонские короли использовали доходы от него для оплаты печально известного данегельда — денег, которые вымогали у них скандинавские захватчики.

То, что англосаксы были вынуждены платить этот выкуп, может указывать на их слабость, и в какой-то степени это верно. Эти налоги появились при короле, к которому потомки не были благосклонны. О саксонском короле Англии Этельреде «Неподкупном», правившем с 978 по 1013 год, долгое время думали как об особенно слабом правителе. Да и как могло быть иначе с монархом, правившим в то время, когда большая часть Англии была подвластна мародерствующим датским завоевателям? Само его прозвище — насмешливая игра слов. Один из дословных переводов имени Æthelred — «благородный советник», а unræd на древнеанглийском можно перевести как «без совета».[296]

Мы можем увидеть лучшее доказательство силы англосаксонского государства, если рассмотрим, почему прямые налоги на землю было так трудно собирать другим европейским правителям. Прямые налоги на землю требуют определенной системы оценки, а проведение оценки — это не то, что правитель может сделать с помощью всего нескольких человек. По словам одного историка, «англосаксонская финансовая система, которая собирала данегельд, не управлялась из ящика под кроватью».[297] Одной из интересных особенностей управления в англосаксонской Англии является то, что администрация велась на жаргоне, который мы сегодня называем староанглийским, а не на латыни. Некоторые полагают, что использование просторечия было «преждевременным развитием, не имеющим аналогов в Европе».[298] Однако следует помнить, что даже при использовании просторечия круг людей, умевших читать и писать в это время, был очень мал.[299]

Увлекательный способ, которым англосаксонские правители управляли своей налоговой системой, напоминал нечто среднее между ранней демократией и бюрократической альтернативой.[300] Как и в бюрократической альтернативе, англосаксонские короли могли назначать подчиненных, которые сами играли определенную роль в установлении налогов. Однако число этих чиновников, несомненно, было слишком мало, чтобы этот метод мог сработать. Помимо подчиненных, англосаксонские монархи также использовали собрания местных нотаблей — отличительную черту ранней демократии.

Главным органом центрального управления было собрание, называемое witenagemot, что означает просто собрание мудрых. Затем термин witan стал обозначать мудрых без привязки к конкретному собранию. Подобные названия характерны не только для англосаксов. В Голландской республике городские советы стали называться vroedschap, что также означает собрание мудрых. Если кто-то пытается узаконить такое собрание, в котором участвовали лишь немногие, то, вероятно, будет полезно заявить, что присутствующие на нем мудрее всех остальных.

В конце концов, исключительным в витане было не его название, а его состав. Вспомните из главы 2, что антропологи, которые кодировали общества из Стандартной кросс-культурной выборки, различали случаи, когда правители управляли коллективно с помощью членов совета, и случаи, когда правители управляли через подчиненных. Если бы они попытались закодировать англосаксонский витан, им пришлось бы очень нелегко. Хотя некоторые люди и предполагали это в прошлом, сегодня историки согласны с тем, что витан не был просто группой подчиненных, выбранных королем. Но и не может быть описан исключительно как орган, состоящий из членов общества, представляющих определенные графства, чье согласие требовалось для действий монарха. Витан находился где-то посередине между этими двумя моделями. В течение столетий это помогло Англии встать на путь демократии другого типа.

Quod Omnes Tangit: Теория согласия

Каролинги и англосаксы ввели новшества в использовании ассамблей, но у них не было четкой теории правления, основанной на согласии; это стало развитием тринадцатого века. Тридцатого октября 1295 года английский король Эдуард I издал предписание о созыве парламента, который должен был состояться 13 ноября того же года, и сделал это со следующим обоснованием: «то, что касается всех, должно быть одобрено всеми». Здесь он намеренно повторил принцип римского права, содержащийся в Кодексе Юстиниана: Quod omnes tangit, ab omnibus tractari et approbari debet. В дословном переводе это означает: «То, что касается всех, должно быть обсуждено и одобрено всеми». Для краткости многие называют этот принцип просто QOT, и я буду поступать так же. История QOT многое говорит нам о ранней демократии в Европе.[301]

По мнению великого британского историка конституции Уильяма Стаббса, принятие Эдуардом QOT превратило то, что ранее было «простой юридической максимой», в «великий и конституционный принцип».[302] Что Стаббс не подчеркнул, так это то, что QOT уже использовался в аналогичных ситуациях в других странах Европы. До 1295 года мы видим следы его использования императором Рудольфом Габсбургским в 1274 году и муниципальными властями Флоренции в 1284 году.[303] Это было общее движение, и, по сути, именно католическая церковь впервые установила QOT как принцип управления. Ряд ученых подчеркивают, что светские правительства в средневековый период заимствовали практику, заложенную в церкви.[304] Как мы увидим, была общая тема, объясняющая, почему многие европейские лидеры, как светские, так и церковные, приняли QOT: им нужны были деньги, и у них не было возможности получить их, не получив предварительно согласия от тех, кем они управляли.

Хотя QOT происходит из