— У клиники своя охрана, так что точно под присмотром будет, — не сдержав усмешку, заверил Константин. — Да и ближайшие несколько дней — строгий постельный режим. Вообще никаких проблем. Эль, ну, что с тобой?

— Мне страшно, — вырвалось совершенно неожиданно. Сама не могла понять, с чего вдруг.

Хотя, нет, не первый раз уже это отвратительное ощущение. Откуда-то изнутри зарождалось, медленно пытаясь вырваться наружу. Каждый раз Аристов умело останавливал почти панический заплыв. Как-то раньше лучше получалось держать себя в руках.

— Ч-черт, говорил же, с нашими остаться, — проворчал он, дотягиваясь до кофейника.

— Я бы всё равно приехала сюда, — поднявшись из-за стола и остановившись у окна, выдержала внушительную паузу. — Костя, если я спрошу, что случилось с ней, ты… — задержав дыхание, выдохнула, — Ты расскажешь? — обернувшись, выдерживая его взгляд, выдала вопрос, которого точно не ожидал. — Как так получилось, что человек, которому ты подписал приговор, остался в живых?

Он? Приехали, других слов нет! Вот в чем, а в убийстве человека на столько открыто его еще ни разу никто не обвинял. И уж от любимого человечка услышать…

— Подожди, что значит — я подписал? — не удержался от вопроса. — Я сколько мог, тянул время. Лучшие врачи…

— Костя, мне сложно понять тебя, как врача, спасающего жизни, — как обычно, не дослушав до конца, прервала его Эльвира. — Пытаюсь понять, правда, как человека, оказавшегося в подобной ситуации. Я в курсе, что она у тебя европейка и на нее распространяются европейские порядки. Знаю, что сильно пострадала и два года или сколько там, находилась в коме. Но вот как ты смог принять решение об отключении ее от аппаратов, понять не могу, — голос звучал совсем тихо. — Она ведь живая была. Как ты мог? Устал?!

Приговор уже подписан, сомнений в том не было.

— Так, стоп! — поднимаясь из-за стола, не сдерживая резкости в тоне, попросил Аристов. — Ни черта не понимаю, кроме одного — у тебя абсолютно перевернутая информация. Ты с чего всё это, вообще, взяла?

С другой стороны, кажется, догадывался, откуда могло пойти. Всю историю знал, из тех, кто мог в извращенном варианте донести информацию до Эли, только один человек… Тут, в таком случае, возникал другой вопрос — с какой целью?

— А не всё ли равно, — задала она встречный. — Или скажешь, всё не так? — пауза. А, затем, следующий вопрос, — Тогда — как? Расскажи мне, Костя.

— Да рассказывать-то особо нечего, — задумываясь на секунду, признался Константин. — Поженились, вроде, по любви. Прожили около двух лет. Она новость сообщила о беременности. Я на седьмом небе был от счастья. А потом случайно узнал о существовании у неё любовника. При первой же ссоре, даже сейчас уже и не помню, из-за чего, выложил ей эту информацию. Ну и заявил, чтобы катилась ко всем чертям со своей беременностью. С психа, она села за руль. Попала в аварию. Ребенка потеряла. Осложнения. Ребенок был моим, как показали анализы. А она уже никогда больше не могла стать матерью. Духу не хватило с ней развестись. Из-за моего психа по сути, стала калекой, а я, пусть и косвенно, оказался убийцей собственного ребенка.

Секундная пауза. Эльвира, прикрыв глаза, постаралась «переварить» полученную информацию. На ложь не похоже. Но, тогда возникали другие вопросы…

— Господи, но это же — стечение обстоятельств…

Тихо прозвучавший голос Эльвиры вызвал тень недоумения Аристова. Ждал резкого осуждения. А она готова была… Принять его проступок? Это — самое мягкое определение, которое мог дать собственным действиям многолетней давности.

— Возможно, — кивнув, тем не менее согласился с Элей. — Только ситуация там была совсем… — до сих пор вспоминал, как кошмарный сон. — С психологами еле получилось вытащить. Несколько раз пыталась с собой покончить. А потом, как с цепи сорвалась. И любовника больше не скрывала, как не просил.

А Эле показалось, что вот теперь, именно в данную минуту, поняла некоторые действия Аристова относительно её общения с представителями противоположного пола. Нет, вроде все корректно. Никаких запретов. Но какое-то ощущение настороженности… И во время её общения с Рубальских… Да и с Дмитрием, а уж тот — почти родной брат. Где-то глубоко на подсознательном уровне, возможно, даже не осознавая того, Константин Аристов ждал… предательства.

— Она же просто манипулировала… — совсем тихо проговорила Эльвира.

И, не исключено, что слова совершенно не предназначались Аристову. Скорее — мысли в слух. Вот чего точно не ожидала, так это узнать о том, что и у человека, имеющего всё в этой жизни, существует прошлое, не отпускающее в настоящем.

— Допускаю, — тем не менее произнес вслух Константин, задерживая на Эле внимательный взгляд. Слишком опасно-спокойной она ему казалась. — Жить, как супруги мы на тот момент перестали совершенно. Надо было подать на развод. Сейчас понимаю — надо. На тот момент — боялся, что снова попытается что-нибудь сделать с собой. На моей совести и так был не родившийся ребенок и…

Боль слышалась в каждом слове. Сильный, уверенный в себе и своих действиях, твердо стоящий на ногах человек не мог сейчас скрыть надрыва. Возможно, сам того не замечая. Просто говорил, а вот она — очень внимательно слушала. Профессионально.

— Хватит, — голос Эли прозвучал неожиданно резко, вызвав недоумение Аристова. — Я больше ничего не хочу знать. Все остальное…

— Давай закончим сейчас и больше к данному вопросу возвращаться не будем, — возразив, предложил Константин, остановившись буквально в шаге от Эльвиры. — Спустя год после всех событий, Наталья поехала на пластику носа и еще чего-то там в Испанию, или в Италию, точно сейчас не помню, — не дожидаясь ответа, продолжал он, старательно выдерживая ровный тон. — Домой возвращаться не стала. Улетела сразу на горнолыжный. Любила горы и снега. К любовнику. Во время спуска с одной из трасс сошла с проложенного маршрута. Упала. Без экипировки. Сильный удар головой. Любовник в испуге сбежал, оставив без помощи. Пока нашли, доставили в клинику. Потерянное время. В общем, ввели в кому, из которой уже не вышла.

— Я не понимаю…

— Я тоже, — честно признался Аристов. — У меня только одно объяснение тому, что начало происходить затем. Её родители точно знали, что в коме —