— Боже, у тебя потрясающая задница, — простонал он.

Я смутно осознавала, что задыхаюсь, как будто только что несколько раз пробежала вокруг квартала.

— Дэниел, — выдохнула я.

— Да. — Он вздохнул и прикусил мочку моего уха, посылая восхитительные мурашки по моему животу к центру тела, где напряженная пружина желания ждала своего часа, чтобы раскрутиться.

Если бы я позволила этому продолжаться, я не сомневалась, что его руки в любую минуту оказались бы под подолом моего платья, и мы в мгновение ока оказались бы на заднем сиденье. Это было очень заманчиво, но что я сказала ему час назад? «Давайте начнем с чистого листа, а не с конца». Я не хотел быть тем, кто сейчас посылает неоднозначные намеки. Как бы сильно я ни хотела, чтобы он прикасался ко мне — везде и прямо сейчас, — я не была готова к сексу с Дэниелом на заднем сиденье его машины, по крайней мере, не сегодня. Я хотела, чтобы наш первый раз был романтичным, а не дешевым и безвкусным.

Наш второй раз? Теперь это может показаться дешевым и безвкусным.

— Дэниел, мы должны остановиться, — выдохнула я, пытаясь отстраниться.

— Нет, еще рано, — взмолился он, снова нежно целуя меня, тщательно контролируя движения своего языка напротив моего. Постепенно он ослабил хватку, медленно отстранил меня, нежно целуя, успокаивая бушевавшую во мне страсть.

— Остановись, пожалуйста, — вздохнула я между поцелуями.

Он откинулся назад, чтобы посмотреть на меня, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

— Ты вся дрожишь.

— Не хочу подвергать сомнению твою способность заставить меня трепетать от желания, но тут действительно холодно.

Секунду или две он смотрел на меня в ошеломленном молчании.

— Черт, конечно. Я такой идиот. — Он поцеловал меня еще раз и застонал от разочарования. — Пойдем. Давай отведем тебя обратно в теплую машину.

Он помог мне забраться внутрь и закрыл за мной дверцу. Я включила обогреватель на полную мощность и поднесла руки к вентиляционному отверстию, чтобы согреть их, тихо напевая:

— Благодарю тебя, Боже. Спасибо, Боже, — и при этом лучезарно улыбалась.

Если его невероятные поцелуи и были каким-то насекомым на жаркие времена, то будущее действительно выглядело очень радужным, поскольку то, что я только что испытала, за считанные мгновения показало, что Дэниел способен на невероятную нежность, а также на чистую, неподдельную похоть.

Я выглянула в переднее окно. Он стоял в стороне от машины, сцепив руки на макушке, на его лице было выражение, которое можно описать только как страдание. Что, черт возьми, он делал? Я перегнулась через водительское сиденье, чтобы понаблюдать за ним, когда он опустил одну руку на бедро, а другой грубо потер лицо, несколько раз прошелся взад-вперед. Еще через минуту-другую он подошел к машине и забрался внутрь.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да, мне нужна была минута, чтобы прийти в себя. Господи Иисусе.

— Прости.

— Не говори глупостей. Если так должно быть, то так тому и быть. Мне нужно научиться справляться с этим, пока… ну, ты понимаешь.

Я улыбнулась и кивнула.

— Ладно, больше никаких извинений. Я не хочу, чтобы ты на меня сердился, вот и все.

— Я не сержусь. Я знал, что наш первый поцелуй сведет меня с ума. Я предупреждал тебя.

— Да, я помню.

— Согрелась?

— Теперь да, спасибо, — сказала я, выпрямляясь и закидывая ногу на ногу.

— Боже, дай мне сил, — пробормотал он, его взгляд скользнул вниз, к моим ногам, и он выключил музыку.

— Ты просто хочешь свести меня с ума, да? — Я спросила.

— Не притворяйся, что не понимаешь, что ты со мной делаешь, — сказал он, переплетая свои пальцы с моими и снова кладя наши соединенные руки себе на бедро.

Боже, пока ты даешь ему силы, поделись ею и со мной.

Он посмотрел на меня.

— О чем ты думаешь?

Я рассмеялась.

— Не расскажу.

— Надеюсь, ты не жалеешь?

— О том, что поцеловал тебя? Господи, нет. Даже не начинай. Я просто впечатлен своим самообладанием.

— Что ж, я рад, что ты не растерялась. Я был на волос от того, чтобы швырнуть тебя на заднее сиденье.

— Да, было такое чувство, что лучше прекратить это, иначе ты с минуты на минуту начнешь учить меня танцевать мамбо голышом.

Он рассмеялся с видом человека, который всю ночь пил «Гиннесс» (Ирландское крепкое пиво).

— Обри, откуда ты все это берешь? Клянусь, ты меня убиваешь.

— И ты правда не злишься на меня? Из-за Мэтта?

— Позволь мне спросить тебя кое о чем. Когда мы целовались, о ком ты думала?

— Ну, очевидно, что о тебе. Я думала о том, как бы мне хотелось сорвать с тебя одежду. — Я рассмеялась. — Я только хочу тебя, дамский угодник.

— Видишь? — Он улыбнулся. — Это все, что мне нужно было знать. А прошлое с Мэттом? Я с этим покончил. У нас и без того хватает проблем. Но, к твоему сведению, я хотел, чтобы ты все-таки сорвала с меня одежду.

Он поднес мою руку к губам, глаза его заблестели, когда он поцеловал костяшки моих пальцев. Я не могла поверить, насколько хорошо он воспринял мои новости.

Что-то изменилось за последние несколько дней, может быть, даже за последние несколько часов. Он, казалось, был готов принять мои слова за чистую монету и поверить, что я говорю абсолютную правду.

— Это был один из самых безумных дней в моей жизни, — сказал он.

— Аналогично.

— Я доволен компромиссом, которого мы достигли, но, прежде чем отвезу тебя домой, у нас есть еще одно незаконченное дело.

Он откинулся назад и вытащил из-за щели между сиденьями пластиковый пакет. Это был тот самый пакет, который я просила Джулию передать ему.

— Вот дерьмо. Как сильно ты меня ненавидел, когда открывал его?

— Я не испытывал к тебе ненависти, крошка. Я был потрясен.

— Там же футболка?

— Да. И календарь. Хочешь их обратно?

— Конечно.

— Подожди, сначала мы должны кое-что сделать, — сказал он, вытаскивая календарь и переворачивая страницу на март. — Где ручка?

Я порылась в сумке и нашла маркер. Дэниел переплел свои пальцы с моими, и мы вместе отметили крестиком вторник, затем среду и четверг.

— Что думаешь? — спросил он. — На сегодня все?

— Почти.

Мы поставили крестик в окошке с тринадцатым числом, затем Дэниел взял маркер и, тихо усмехнувшись, нарисовал большое