Дейни лежала на корме, раскинув руки и подставив солнцу обнаженную спину. Она неотрывно смотрела в море, поглотившее Сирину и Блейка. Море сияло голубым и зеленым, играло яркими солнечными бликами. Казалось, оно прозрачно до самого дна: однако Дейни не видела ни Блейка, ни его модели.
Что за чудесное место! Однако Дейни не радовало ни жаркое солнце, ни красота моря: в голове ее крутились тысячи тревожных мыслей – о Руди, о кампании «Эшли», о Блейке… К чему же все ее труды? Зачем она лгала, хитрила, едва не потеряла Блейка? Ради того, чтобы и в раю не знать покоя?
Мимо протарахтела моторка и исчезла за горизонтом. Лодка качнулась на поднятой ею волне. Дейни поднялась и села, прислонившись спиной к мотору. Рыбак-мексиканец не сводил с нее глаз, но ее это не беспокоило. Непонятная тревога охватила ее. Не оттого, что качнулась лодка. И не оттого, что мексиканец пожирал ее похотливым взглядом. Дейни вдруг вспомнила, как смотрел Блейк на Сирину, когда они погружались в глубину моря. У него были такие странные глаза. При одном воспоминании об этом Дейни стало как-то не по себе… тревожно… нет, страшно.
– Черт! – пробормотала она.
Дейни пыталась избавиться от непонятного страха, но руки ее дрожали, а в горле стоял тугой ком. Она подошла к борту и, приложив руку козырьком к глазам, вгляделась в воду. Все в порядке. Блейк работает – создает прекрасные фотографии, которые скоро появятся на страницах каждого журнала. Сирина позирует, изображает морскую богиню. А Дейни сидит в лодке с человеком, не знающим ее языка, не понимающим ее предчувствий. Неудивительно – она и сама не знает, что с ней такое… И вдруг Дейни поняла. Блейк в беде! Она должна быть с ним! Если он погибнет… Нет, о таком Дейни не могла даже думать. Мгновенно она забросила на спину кислородный баллон, натянула на голову маску и прыгнула в теплую, ласковую, смертельно опасную воду. Рыбак что-то крикнул вслед, но Дейни не понимала его слов.
Сирина беспомощно дергала за платье, но оно никак не отцеплялось от скалы. Она видела дно, пещеру, рыб – и Блейка. Господи, он же совсем рядом! Неужели он не видит, что она задыхается? Сирина широко открыла рот, пытаясь позвать на помощь, но не могла издать ни звука. Волосы ее развевались, словно змеи Медузы. Она отчаянно боролась за жизнь.
Блейк ни на что не обращал внимания. Он снимал.
Бесстрастная камера фиксировала каждый новый поворот головы, движение тела, выражение лица. Блейк видел, как тревога Сирины сменяется болью и страхом, страх – ужасом, ужас – паникой. Но не двигался, завороженный волнующей красотой ее страданий. Здесь, в молчаливых глубинах, в каком-то волшебном бреду он забыл обо всем на свете ради прекрасного образа. Он забыл, что образ – лишь отражение человека, такого же, как он сам.
Последний снимок он сделал в тот миг, когда Дейни подплыла к девушке и поднесла к ее рту спасительную трубку. Затем обернулась, ища взглядом Блейка.
Предчувствие ее не обмануло. В беду попал Блейк – хотя и не только он. Как он дошел до такого? Как мог ради прекрасного, но иллюзорного образа обречь человека на мучительную смерть? Это невероятно, этого не должно было случиться. Однако все-таки случилось, и Дейни знала, что в этом ее вина.
Дейни повернулась к перепуганной девушке и осторожно взяла у нее трубку, вдохнула, затем отдала обратно. Она не слышала, как подплыл Блейк: лишь почувствовала, как он обнял их обеих и повлек за собой наверх. Дейни видела, что руки у него дрожат, но не знала, что по лицу под маской текут слезы.
Забытая камера медленно опускалась на дно. Сирине не быть звездой, и Блейку не войти в историю. Дейни никогда не напомнит ему об этом дне; он никогда больше не поддастся страсти, которой нет имени и оправдания.
Глава 29
– Мисс Кортленд, позвольте вам напомнить, что вы находитесь под присягой и отвечаете за свои слова, произнесенные перед комиссией, так же, как если бы выступали свидетелем в суде. Итак, повторяю вопрос: что вам, как совладельцу рекламного агентства Грина, известно об особенностях взаимоотношений между агентством, компанией «Рэдисон Кемикал» и сенатором Грантом?
Дейни сидела за длинным столом, напротив председателя. На ней был элегантный черный костюм, черные чулки, черные туфли – траур по мечте. Светлели только волосы и белое, словно мрамор, лицо. Ресницы Дейни затрепетали. Она не сразу подняла глаза – даже такое простое действие теперь давалось ей с трудом. Но наконец взглянула прямо в лицо своим мучителям.
– Я повторяю вам, джентльмены, мне неизвестно ни о каких особенностях взаимоотношений сенатора Гранта с «Рэдисон Кемикал». Я знаю, что оба они были клиентами агентства Грина. Мне известно также, что распределением средств занимался лично мистер Грин и больше ни один служащий организации, известной как «Агентство Грина», ничего не знал о каких-либо специфических финансовых проблемах, связанных с этими счетами.
Адвокат, сидящий рядом, успокаивающе сжал ее руку.
– Мисс Кортленд, вы хотите убедить комиссию, будто вы не знали о том, что «Рэдисон Кемикал» оплачивает рекламу сенатора Гранта?
– Я не работала со счетами сенатора. Мы с мистером Грином разделили работу между собой. При встречах мы обсуждали главную линию фирмы, не вдаваясь в частные вопросы.
– Не кажется ли вам, мисс Кортленд, нелепым утверждать, будто сенатор не знал, что его реклама занимает больше времени на телевидении, чем могут позволить его средства?
– Это вполне возможно, – тихо ответила Дейни, но лицо ее оживилось. В последние дни слишком много обрушилось на нее такого, чего она не понимала и не могла понять. Но на этот вопрос она знала точный, профессиональный ответ. – Сенатор – не специалист в рекламном бизнесе. Если мистер Грин сказал ему, что его средств для такой рекламы достаточно, у сенатора не было оснований ему не верить.
Председатель театрально вздохнул и откинулся на спинку кожаного кресла.
– Мисс Кортленд, зачем «Рэдисон Кемикал» перекачивать деньги в фонд кампании сенатора Гранта, если сам сенатор ничего об этом не знал? Это бессмыслица! Очевидно, у сенатора Гранта существовала с ними некая договоренность. С какой стати они стали бы помогать ему бескорыстно?
Дейни взглянула ему прямо в лицо. Глаза ее были синими и твердыми, как сапфир.
– Не знаю, сэр. Я бы посоветовала вам спросить у тех, кто может вам ответить.
– Мы пытались, мисс Кортленд, но сенатор Грант отрицает всякую связь с «Рэдисон Кемикал», а мистер Грин… – Сенатор значительно нахмурился. Он явно наслаждался, чувствуя себя в центре внимания.
– Я знаю, – прервала его Дейни. Сейчас он скажет, что мистер Грин скрылся от правосудия, а она не хотела этого слышать. Руди не преступник. И не трус. Он – любящий мужчина. После того ужасного дня Сирина умоляла его увезти ее прочь – и Руди бросил все и уехал, потому что любил ее. Он не знал, что связь Александера с «Рэдисон» стала известна и началось расследование. Дейни понятия не имела, где сейчас Руди и Сирина – и не хотела знать. Достаточно того, что они покинули этот блестящий, лживый мир – суетный мир иллюзий.