— Елена? — вздыхает он резким, отрывистым тоном.

По моему телу бегут мурашки. Я поворачиваюсь к Джи и говорю: — Ее отец добрался до нее.

Джи кивает.

На секунду наступает тишина, прежде чем Роум издает гневный рев. Он хватается за край стола и откидывает его в сторону. Джи делает шаг вперед, но я качаю головой и поднимаю руку, чтобы остановить его.

Я бы выпотрошила любого, кто посмел бы тронуть Миллера, так что могу представить, какая ярость бурлит в жилах брата.

Роум отступает и оглядывает разрушенный кабинет. Его стол опрокинут, одна из книжных полок сорвана со стены, а в моем обычно чистом и аккуратном кабинете разбросаны обломки.

Пунцовое лицо Роума, широко раскрытые глаза и сжатые руки говорят мне обо всем.

— Ты знаешь, что это значит? — спрашивает он жутко спокойным и собранным голосом.

— Да, брат.

Мои мышцы подпрыгивают, когда я упираюсь пятками и киваю.

На него снисходит спокойствие, когда он делает взволнованный вдох. Что-то изменилось в моем брате, и мне нравится, что он взял на себя роль, для которой был рожден.

Мой младший босс.

Мой второй командир.

Наконец-то он стал ДеЛука до конца.

— Это означает войну, Фрэнк. Я собираюсь разорвать Огаста на части.

Медленная улыбка растягивает мои губы.

Наконец-то.

— Давайте начнем войну.