Страх мелькает в ее глазах, и она мгновенно мотает головой. Сам факт, что она здесь, тайком от него, означает, что ради Эрика она готова зайти очень далеко. Эта мысль причиняет мне незнакомую ранее боль, которая отдается… ревностью.

— Ты собиралась сбежать с ним? — Одна только мысль об этом вызывает у меня ярость. Я столько времени убеждал себя, что не хочу ее, что не заметил, как часто она занимает мои мысли.

— Нет, — шепчет Фэй, ее рука тянется ко мне. Она кладет ладонь мне на бицепс, и я ловлю себя на мысли, знает ли она, что это, возможно, первый раз, когда она сама решилась коснуться меня. — Я… я собиралась сегодня закончить с ним все. Я знала, что ты скоро вернешься, поэтому…

Я пристально смотрю на нее, пытаясь понять, говорит ли она правду. В ее глазах читаются муки, искренность. Вряд ли она притворяется, но ее слова все равно не складываются в логичную картину.

— Что-то не похоже, чтобы ты собиралась расстаться с ним, — бормочу я, сдерживая яд, готовый сорваться с языка. — Скорее уж, это выглядело так, будто ты собиралась заняться с ним совсем другим. — Желудок скручивается от мысли о том, что она была под ним. Сколько раз он ее имел? Я сжимаю зубы, отгоняя эту картину, пока она не сожрала меня изнутри.

— Это не то, о чем ты думаешь. Мы… — Ее голос срывается, будто оправдания закончились.

Я хватаю ее за талию и резко притягиваю к себе, застигнув ее врасплох. Ее глаза широко раскрываются, а на моих губах появляется мрачная усмешка, когда мои ладони скользят вниз к ее бедрам. Я раздвигаю их, наблюдая, как подол ее черной юбки задирается вверх. Затем притягиваю ее еще ближе, так что она оказывается на самом краю кровати, ее бедра обнимают мою талию, а лицо всего в нескольких сантиметрах от моего. Я никогда не держал ее так близко, никогда не был с ней в такой интимной позиции, но сейчас это кажется правильным. Это хоть немного притупляет мое беспокойство, хотя мне этого недостаточно.

— Фэй, ты шла туда, чтобы переспать с ним, или нет? — Спрашиваю хрипло, боль прорезается в голосе. Мой взгляд поднимается к ее глазам, и вина, отраженная в них, только подливает масла в огонь. — Ответь мне.

Я наблюдаю, как она сглатывает, ее дыхание сбивается.

— Да. Да, я шла с ним ради этого.

Ее слова разрывают меня на части, и по ее лицу я вижу, что она это понимает. Было бы не так больно, если бы это был кто-то другой? Если бы я не видел их вместе? Я избегал этой свадьбы, но не потому, что не хотел ее. Я никогда, черт возьми, не встречался с другими, и уж точно не представлял себя в браке ни с кем, кроме нее. Я был настолько поглощен стыдом и чувством вины, что не задумался, что мое холодное поведение подтолкнет ее в чужие объятия.

— Дион, — шепчет она, кладя руку мне на грудь. Я опускаю взгляд на ее пустой безымянный палец, и меня накрывает чувство сожаления. Я так долго бежал от нее, что не подумал, к чему приведет мое отсутствие. Почти никто не знает, что я помолвлен, не говоря уже о том, с кем именно. Надо было надеть на ее палец такое кольцо, чтобы все видели, что она занята, как бабушка и советовала.

Я наблюдаю, как она собирается с духом. Она выпрямляется, и огонь в ее глазах разгорается ярче. Она хоть понимает, насколько она чертовски завораживающая? Почему-то я сомневаюсь.

— Я видела британские статьи о тебе, — наконец произносит она, ее челюсть на мгновение сжимается. Я напрягаюсь, и первая мысль — все отрицать. Я ни с кем не был с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, но признание этого вызовет слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов. — Мы никогда не обещали друг другу верности, — продолжает она. — По правде говоря, мы вообще никогда ничего друг другу не обещали. — Она такая крохотная, но не выглядит напуганной. Где она прятала этот огонь все эти годы?

Фэй всегда напоминала мне фарфоровую куклу — красивая, но бездушная. Все наши разговоры казались отрепетированными, почти механическими. Теперь я понимаю, что она притворялась, скрывала от меня лучшие свои стороны. Но почему?

— Значит, вот как? — тихо произношу я, пристально рассматривая ее лицо, пока мои пальцы сжимают ее талию, а большие пальцы начинают водить круги по шелковой блузке. Я никогда не касался ее так интимно. Даже когда мы танцевали на светских приемах, мы оба играли роли, отстраненные и холодные. Но сейчас… сейчас все по-другому, и мы оба это чувствуем. — Насколько я помню, ты обещала выйти за меня замуж.

Ее дыхание сбивается, а в красивых глазах на мгновение мелькает удивление.

— Я ничего такого не обещала, — голос ее тихий, надломленный. — Наш брак был устроен нашими семьями. Ни ты, ни я, не имели к этому никакого отношения. И, насколько я понимаю, никто из нас этого не хотел.

Она смотрит на меня, и я не могу отвести взгляд. Мое, обычно бесчувственное сердце сейчас болит так, как я не думал, что вообще способно, и я просто не в силах отвернуться. Так вот как выглядит моя будущая жена, когда перестает играть роль.

— Ты правда думаешь, что я хочу выйти замуж за мужчину, которому на меня наплевать? — в ее взгляде вспыхивает возмущение. — Ты, наверное, даже не заметил, но несколько недель назад сменил номер телефона и даже не подумал сообщить мне. Ты сам провел черту между нами, Дион, и я осталась на своей стороне.

Я невольно вздрагиваю, потому что возразить нечего. Она права. Я действительно сменил британский номер на американский и не сказал ей об этом. Просто… мне это даже в голову не пришло. Мы с ней никогда не общались. Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз она звонила мне.

— Признаю, тут я облажался, — говорю я. — Думаешь, я не понимаю, что не имею права тебя осуждать? Я знаю, что почти не уделял тебе внимания с момента помолвки, но это не значит, что я готов закрыть глаза на то, что здесь происходит.

Мой взгляд скользит по ее лицу, и она резко вдыхает, когда мой палец касается ее нижней губы. Такая мягкая… Какая она на вкус?