— Угу. — Потягиваю розовое вино и ругаю себя, на чем свет стоит. Вечно я как ляпну, не думая, и все выходит боком.

Вот и в этот раз. Мы зашли в бар, стали заказывать напитки, вот я и пошутила сдуру. Давай, говорю, заказывай себе что-то сугубо мужское и тестостероновое! Откуда ж мне было знать, что Дима примет это за вызов? И он не сказал, что не ел весь день. Нахлебался виски, и теперь его развезло.

Сначала мы вспоминали школьные годы, и все было чинно-мирно, а теперь… пошло-поехало. Язык у Димки заплетается, а он все равно трещит без умолку. Что в голове, то и на языке. А мне от этого неприятно, потому как не хочу слушать всякую тайную фигню, гнездящуюся в его заумной башке.

— Севастьянов, прошу тебя, не отвлекайся. Я читаю тебе меню, слушай! Тебе срочно надо поесть. Выбирай, чего ты хочешь.

Наваливается на стол, чуть ли не носом в ложбинку между моих грудей, и громко выдает: «Ням!»

Приехали!

За соседним столиком раздаются смешки, и я бросаю на глумящуюся парочку рассерженный взгляд. Неужели непонятно, что парень голодный? Ну, в смысле… вы поняли.

Севастьянов так и лежит на столе, не отодвигается от меня.

— Ксюша, можно я скажу тебе секрет?

— Нет! Совершенно точно нет! Димка, ты выпил, и если сейчас чего-то наговоришь, то потом пожалеешь.

— Нет! — Машет рукой. — Я не пожалею, потому что потом не вспомню об этом. — Смеется.

Ловлю себя на странной мысли, что Севастьянов мне нравится. Он какой-то… честный, что ли. А это очень редко встречаешь. И ведь привлекательный мужик, хорошо сложен и явно хорошо зарабатывает, но при этом в нем нет никакого притворства. Ни капли игры. И в чем-то он совсем еще мальчишка.

— Что ты будешь есть?! — требую материнским тоном.

Он краснеет. Он, черт возьми, краснеет.

Выругавшись, иду к бару и заказываю ему бутерброд и салат. Ничего экзотического, обычная ветчина с сыром. Возвращаюсь к столику, а этот красавец снова пригубил виски.

Шлепаю его по руке. Сейчас накормлю его и отправлю домой, пусть отсыпается. Меня и саму после бокала вина и после трудного дня немного покачивает, но с Димкой не сравнить.

— Слушай, я тебе сейчас скажу правду, а ты мне посветай… По-со-ветуй. Вот я хочу, чтобы у моей жены были… ну, эти самые, знаешь… — По-свойски кивает на мою грудь. — Хочу, чтобы жена меня так привлекала, что… Ух как! — Складывает ладонь лодочкой и шепчет. — Чтоб штаны слетали.

Еще и глаза выпучил для острастки. Ну прям оратор века!

— Вот у тебя там все хорошо. Ты понимаешь, что я имею в виду, да? Там! — Тычет взглядом в мой уставший от этой беседы бюст.

— Спасибо за пояснение. Да, теперь я догадываюсь, о чем ты. — Подхожу к бару и умоляю поторопить наш заказ.

Возвращаюсь на место в надежде, что мы вернемся к теме школьных учителей, но не тут-то было.

— Не буду врать! — громко заявляет Дима. — Мне давно хотелось узнать, каково это, подмять их под себя. А потом…

— Ври, Севастьянов. Умоляю тебя, ври!

Унесите меня отсюда, сама не дойду. Кажется, я хотела его соблазнить? Дело сделано. Клиент готов. Запахло жареной оглоблей.

— А талия у тебя такая, вот, смотри… — Складывает пальцы, изображая кукольную талию. Парню нужны очки, вот в чем дело. — А ниже талии у тебя тако-о-е! — продолжает воспевать мои достоинства.

Хоть бейся головой о стол.

— Дим, заткнись, а?

— Нет, — отвечает серьезно. — Подожди немного, я уже почти кончил… — Заливается смехом. — Ксюша, я ж у тебя совета прошу, а ты говоришь, чтобы я замолчал. — Смотрит на меня обиженно.

В конце этого безобразия еще будет просьба о совете?!

— Все дело в контрасте. Чтобы талия была узкой, а сверху и снизу о-го-го как красиво. Вот я так хочу. Нравится мне так. Хочется пожамкать… пожамкать… — Делает странные движения пальцами, как будто сжимает…

— О-па, о-па… Давай-ка остановим паровоз признаний. Мы и так уже заехали черт знает куда.

— Так я все уже сказал. Но в анкете такое не напишешь. Это ж несерьезно! За кого меня примут?!

За человека, сказавшего правду.

А вот и следующая новинка нашего Литмоба "Как выйти замуж"

Дора Шабанн "Уж замуж... не пойдешь!"

13

К счастью, приносят еду. Севастьянов пытается поделиться новыми откровениями, но каждый раз, когда открывает рот, я пихаю в него кусок бутерброда. И сама съедаю половину, потому что тоже голодная и опьяневшая.

— Ксюша, то прозвище, из-за которого ты расстраивалась в школе… Это не я его придумал. Ты звала меня оглоблей и вообще не обращала на меня внимания, вот я и солгал, чтобы тебе досадить. А на самом деле я не знаю, откуда оно взялось. Оно было гадким и несправедливым. Ты всегда была красивой. И талия у тебя всегда была вот такая. — Снова показывает что-то кукольное на пальцах.

Киваю. Не хочу об этом говорить, но все равно мне приятно, что не Дима придумал то гадкое прозвище, Ксюха два брюха.

Анкету обсуждать не хочу, и совет ему давать не буду, потому что мне вдруг не нравится мысль, что он будет встречаться с другими девушками. Пухленькими и, возможно, рыженькими. Талию у меня нашел, видите ли…

Я ж, дура, не знала, что у меня от сладкого не попа шире становится, а талия выглядит более узкой. А все дело в перспективе.

Дима доедает бутерброд, выпивает залпом кофе. Больше не треплется, только вздыхает и трет ладонями лицо. Другим словом, трезвеет.

— У меня конец проекта, работы куча. Я уже неделю по ночам работаю. И вдобавок к этому забыл поесть сегодня. Давно меня так не развозило. Извини.

— Ничего страшного. Давай вызовем тебе такси.

— Нет, сначала я тебя провожу. Холодный воздух меня отрезвит.

Мы бредем по вечерней, морозной улице, жмемся друг к другу от холода. Дима молчит, идет ровно, явно протрезвел, и теперь ему стыдно за болтовню. Да фиг с ним, все равно больше не увидимся.

Заходим в мой подъезд.

Поворачиваюсь к Севастьянову, чтобы попрощаться, и тут вдруг происходит странное…

Он обхватывает меня за плечи и тянет на себя. От неожиданности чуть не падаю и попадаю прямо ему в руки.