Первая ночь после вмешательства — всегда тревожная. Да и вообще, ночные часы - самые опасные. Удаление камней — рутинная процедура, но даже самые спокойные случаи могу дать сюрпризы, что мало не покажется. Например, острое кровотечение.

Через сорок минут я уже переоделась в медкостюм.

- Что по динамике? - влетаю в палату.

Тимур, если и удивляется, увидев меня, то виду не подает.

- Давление 85 на 50, ЧСС 127. Гемоглобин просел. Моча алая, сгустки. Похоже, кровит из ложа.

- Отстой.

Дальше работаем в поте лица. Ставим второй венозный доступ, начинаем инфузию. Делать нечего, промываем мочевой пузырь, Тимур вручную удаляет сгустки — а это ужасная, но иногда необходимая практика в урологии.

Долго, грязно, физически тяжело.

Пару раз пациент дает резкую гипотонию, мы вытаскиваем. Внутреннее состояние можно сравнить с ходьбой по тонкому льду: сердце бьется ровно, но сосредоточенность предельная. Ответственность сегодня тащит Тимур, а мы со старшей в любой момент готовы услышать команду - «в операционную». Это будет значить, что «лед треснул».

Первый поворот к стабильности случается ближе к трем утра. Давление поднимается, и я выдыхаю так громко, что самой смешно.

Тимур стягивает перчатки и трет лоб тыльной стороной ладони, Ани сидит на стуле, приподняв ноги — понимаю, гудят. У меня тоже гудят.

Более уверенной стабилизации удается добиться лишь к шести утра. Мы с Тимуром сидим в палате у постели и молчим.

Когда наши глаза встречаются, я шепчу фразу из известного фильма:

- Лучшая работа в мире.

- Лучшая работа в мире, - повторяет Тимур в полголоса. - Веришь или нет: я ни на что не променяю урологию. Никогда. Ни за какие деньги.

- Сто процентов.

Мы понимаем друг друга, словно наши души — родственные. Самое время признаться в любви, и я даже открываю рот, но дальше случается кое-что совсем не романтическое. (Если текущую обстановку вообще кто-то может назвать романтической. Лично я — нет, я же не психопатка).

Так вот. В моем животе так громко урчит, что Тимур снова поднимает глаза.

- Подумала у рулетиках с лососем, - сглатываю слюну. - Они были такими вкусными, что сдохнуть можно от одного запаха.

- Ты, случайно, не прихватила парочку?

- Я подумала, что будет не слишком красиво, если глава направления утащит еду с собой.

- Логично. Но жаль.

- Шучу, конечно. Твой контейнер ждет в холодильнике.

- Да ладно? - в уставших глазах вспыхивает надежда, и я усмехаюсь.

- Иди, поешь, я послежу. Потом поменяемся.

- Ты первая.

- Как меня бесят твои идиотские джентльменские замашки. Основную работу тянул ты, а я лишь подстраховывала. Восстанови силы.

Мой живот снова урчит.

- Евсеева, идите поешьте, иначе разбудите мне пациента, - говорит он официально, строго, и я улыбаюсь.

Еще минуту мы оба смотрим на цыплятку весом свыше ста килограмм, тот мирно сопит, изредка похрапывая. Хороший цвет лица. Давление в норме. Красота. Его семья приедет утром, мы скажем им хорошие новости.

Я киваю, поднимаюсь и иду в ординаторскую.

***

Изначально я планировала пойти на день рождения Мирона в джинсах и водолазке. Сейчас об этом не может идти и речи.

Я замираю перед открытым шкафом и борюсь с желанием разреветься от бессилия: нет достойной одежды. Ничего такого, что свело бы с ума Тимура Эккерта.

Бессонная ночь окончательно растревожила сердце: мы провели вместе столько часов, сколько давно не проводили. Я насмотрелась на его красивое, напряженное лицо, надышалась его запахом, налюбовалась холодной точностью во время проведения манипуляций. И, конечно, мне хочется еще. Вот только...

Я та еще кокетка. Вместо поездки по магазинам отсыпалась после внезапной ночной смены, и ничего не купила.

Впрочем, будем честны - очаровать его бессмысленно. Правда, можно поступить хитрее и дать повод для диалога: я выбираю то самое платье, что надевала на вечер встречи выпускников в феврале. И распускаю волосы.

***

То самый бар принадлежит родственникам Мирона, поэтому напитки для нас здесь - по себестоимости. Мы обожаем это заведение.

Лиза в облегчающем серебристом платье выглядит невероятно — мы десять минут обнимаемся у зеркала, я не могу наглядеться.

- Ты выглядишь потрясающе! Я слов не могу подобрать. Сегодня будет кто-то особенный? - спрашиваю у нее, заговорщически понизив голос. - Или ты просто в настроении?

Мы всегда приходили к Мирону в джинсах и футболках. Ничего особенного, он сам не утруждался влезать в костюм с галстуком.

- Да, кое-кто будет, - признается она, смутившись.

- Я никому не скажу, честное слово.

- Знаю... Просто. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Киваю, обратившись в слух.

В этот момент Мирон обнимает нас за плечи.

- Каких красивых девушек к нам сегодня занесло! - восклицает он. - Интересно, что за повод?

Он уже выпил немного виски, и буквально сияет.

- Спасибо, Мирош. Ты меня еще раз извини, если я поступила плохо, но поверь — Тимур не испортит праздник. Если придет. Скорее всего его просто не будет.

- Забей. Сегодня мой праздник невозможно испортить, - улыбается он как-то по-особенному, я переводу глаза на Лизу, но та почему-то отворачивается.

Мелькает сомнение, я прищуриваюсь, в этот момент в бар заходит шумная компания друзей Мирона. А среди них — Денис Комиссаров.

- Вот как, - напрягаюсь я. - Ты пригласил даже Дениса?

- Мы же в одном чате, - отмахивается Мирон, после чего отправляется встречать гостей.

Меня охватывает неприятная тревога. Денис в этом чате с университетских времен, и впервые откликнулся на приглашение. Да и прошлый разговор оставил осадочек.

В следующий час я вздрагиваю при каждом хлопке двери, то и дело гипнотизирую входную дверь. Семейные ужины Эккертов — крайней серьезное мероприятие, но мне так хочется, чтобы он приехал. Он ведь полностью оплатил аэрогриль. Имеет законное право накидаться текилой или что там любят эти богачи.

Денис как обычно становится центром внимания в первые же минуты. Его тост — великолепен. Еще он много пьет и активно рассказывает о новом филиале.

Со стороны кажется, что он большой молодец — такое достижение в тридцать. Вот только меня смущает, что он никак не ссылается на Романа Михайловича, который пашет больше нас обоих вместе взятых. Как будто это Денис главврач, и это его личный филиал.

- Роман Михайлович кажется излишне строгим, но на самом деле он талантливый руководитель, - говорю я в какой-то момент, буквально не выдержав!

- Если бы он еще не чувствовал