Чувствую внутреннее опустошение. Я вполне проживу без него. У меня есть образование, опыт работы, есть немного накопленных денег, я вполне смогу сама себе снимать квартиру и обеспечивать.

Самодостаточная, молодая, неглупая, вот только преданная, униженная и разбитая.

Больно именно потому, что ни за что наплевали в душу, что не ценили и, видимо, не уважали, как женщину, раз Антон позволил себе думать, что я адекватно восприму такие подарки.

Умываюсь, скидываю с себя всю эту пафосную одежду, укутываюсь в одеяло и засыпаю.

Утром встаю разбитая, но с решительным настроем очистить свою жизнь от предателя.

Работу никто не отменял, а угроза Антона вполне может перерасти в банальное увольнение за прогул. Внутри все плавится, но я привожу себя в порядок, надеваю на лицо холодную, надменную маску и еду в офис.

В кабинете первым делом пишу заявление на увольнение, заполняю бланк причины ухода и решительно иду к лифту.

Пусть только кто-то посмеет меня остановить, угрожать или переубеждать. Сейчас я бомба замедленного действия, а на что способна женщина, которую обидели лучше никому не знать.

Петр Андреевич Луговой сидит на самом верхнем этаже в своем представительном кабинете для руководящего состава. Для него я подготовила оригинальное объяснение своего ухода. Его же требование: желает знать, почему в его банке текучка, так пусть анализирует.

Стучу, слышу разрешение на вход и, выше подняв голову, захожу. На мгновение замираю на пороге, но беру себя в руки и подхожу к столу.

— Привет, дорогая, не стал тебя будить с утра, нужно было в офис пораньше, — нещадно врет Антон, а на лице проступает растерянность.

— Спасибо, ты очень заботливый, — улыбаюсь и кладу перед его отцом два документа.

— С прошедшим, Аня. Подарок от нашей семьи тебе доставят чуть позже. Домой, — холодно бросает Петр Андреевич, смотрит на бумаги, затем на Антона и на меня.

По телу проходит нервная дрожь. Все же эти люди могут неплохо испортить мне жизнь, но моя упертость не позволяет отступить.

— У нас что, весь отдел кадров в отпуске? — вскидывает хмурые брови председатель правления, а затем начинает читать мое эссе.

Вслух.

— Причина увольнения: конфликт интересов с Луговым Антоном Петровичем, начальником отдела кредитования и моим мужем, по причине беспорядочной связи со своей подчиненной, чем пятнает не только мою честь и достоинство, как жены, но и репутацию своего отца Петра Андреевича, если упомянутая особа приведет в его дом незаконнорожденного внука. Данная связь не только разрушила наш брак, но и грозит проверкой со стороны трудового комитета, а если угрозы со стороны Антона Петровича о заведении на меня уголовного дела под предлогом мошенничества и коррупции не прекратятся, то и прокуратуры.

Петр Андреевич медленно поднимает на меня глаза, ударяет убийственным взглядом и цедит:

— Это угроза?

— Это страховка. Подпишите заявление сами и вчерашним числом, тогда не придется отдел кадров действительно отправлять в отпуск.

Господи, что я творю? Меня же сотрут с лица земли.

Глава 6

Разворачиваюсь на каблуках и, вежливо попрощавшись, выхожу из кабинета.

Сердце громко бухает, руки нервно подрагивают, но я мысленно хвалю себя за храбрость.

Семья Луговых, конечно, богатая и влиятельная, но, так или иначе, они люди, а не боги.

Что они могут мне сделать? Уволить? Так я уже сама. Отобрать имущество или бизнес? У меня нет ни того ни другого. Выгнать из семьи, лишить покровительства? Так по факту у меня не было ничего из этого. Я для них белая овечка среди стада породистых быков.

Когда Антон начал за мной ухаживать, его отцу было на это плевать. Подумаешь, очередная подружка на пару месяцев, но когда о наших отношениях начали говорить в банке и в узких кругах его семьи, Петр Андреевич дал о себе знать.

Он популярно объяснил сыну, чего он лишится, если наши отношения станут более чем серьезные. Конечно, он имел в виду брак.

Тогда мне было двадцать три, а амбиции, самолюбие и самооценка на высоте. Добавить к этому коктейлю чувства к Антону и его красивые ухаживания, и я получаю на выходе штамп в паспорте.

Антон, наверное, в первый и в последний раз пошел против воли отца. Любили мы друг друга? Тогда думали да, но, наверно, это была обычная химия, влюбленность, которой мы не дали успеть настояться, и поспешили пожениться.

Не сказав никому, мы подали документы в ЗАГС и через месяц без родственников и свидетелей стали мужем и женой.

Нужно отдать должное Петру Андреевичу, когда он узнал о нашей узаконенной связи, скандала и требований развестись не было. Его выдержке и умению видеть наперед, можно позавидовать.

С Антона он быстро сбил спесь, и муж даже резко изменился: стал неуверенным в своих решениях, потерял какой-то авантюрный огонек, что так привлекал меня, больше стал советоваться с отцом, а на мои вопросы отвечал коротко:

«Ты не только моя жена, но и лицо всей семьи»;

«Скажи спасибо, что мы вообще не осталось на улице»;

«Я сам принимаю решения, не преувеличивай, отец лишь поправляет, он опытнее».

А мне вот Петр Андреевич сказал более прямолинейным языком:

«Ты, Аня, не подходящая для Антона партия, но шуметь мы не будем. Просто запомни, ты красивое приложение к моему сыну, очередная его игрушка, видимо, любимая, раз так все надолго затянулось. Я ничего против тебя не имею, только не люблю лишние бессмысленные телодвижения. А ваш скорый развод придется разруливать мне, чтобы репутация семьи не пострадала».

Тогда мне было очень больно слышать эти слова. Мало того что меня откровенно не приняли в их семью, так еще и спрогнозировали крах моей.

Меня это задело, очень, поэтому я отказалась жить в общем доме Луговых, отказалась жить в квартире, которую отец Антона предоставил нам, как альтернативу, и мы сняли свою собственную: не расфуфыренную, без золотых унитазов, зато свою и по средствам.

Достаточно долго