Обернувшись, вижу Нила в темно-сером костюме, белой рубашечке и отполированных туфлях. Пиджак расстегнут, как и верхние пуговки рубашки, волосы взлохмачены, а на губах играет легкая улыбка. Значит, он сидит в этом кабинете? Забавно. Я думала, у него своя компания.

Нил медленно подходит и садится на диван, где я не так давно спала. Он смотрит на меня, а я на него. Воздух сгущается и, кажется, электризуется. Я чувствую непреодолимое желание сесть рядом и положить голову ему на плечо, но быстро отгоняю от себя эту мысль. Кому понравится больная девушка, с умирающим видом? От меня все отказались, все мои друзья и знакомые. Кроме…

— Нравится картина? — разрушает он нашу тишину.

— Нет, — честно отвечаю я. — Слишком скучно.

— Скучно? Возможно.

— Что я здесь делаю? — решаю перевести разговор в другое русло.

— Ты здесь спала. У твоего отца совещание в кабинете, тебя перенесли сюда.

— Кто?

— Я, — он бесстрастно посмотрел на меня. — Ты очень легкая, тебе нужно больше есть.

— Я не хочу есть, — отвечаю ему и сажусь на кресло около стола. — А долго папе еще работать?

— Не знаю, но судя по потоку клиентов, достаточно.

— А сколько времени? — спрашиваю я, не увидев здесь часов.

Нил смотрит на наручные часы.

— Полпервого.

— Ого, — я откидываюсь на спинку кресла и прикрываю на пару секунд глаза. — А где Кэт?

— Пошла покупать твоему отцу ланч.

Видимо сегодня не удастся погулять с отцом. Но я на него не обижаюсь. Сидеть дома еще хуже, чем сидеть здесь. Там каждая стена давит, и хочется поскорее убежать, а здесь по спокойнее как-то. Я посмотрела на Нила и сразу же вспомнила про маму.

— У меня к тебе просьба: не спи с моей матерью.

Нил закашлял, и поднял на меня удивленные глаза. После поерзал на диване и прочистил горло.

— А с чего ты взяла, что я собираюсь спать с твоей матерью?

— Она положила на тебя глаз, и просто так ты от нее не избавишься. Если не переспишь, конечно, — добавила я, закутывая ноги. Чего-то у них тут холодно.

Лицо Нила приобрело бледный оттенок. Он откинулся на спинку дивана, и через пару минут засмеялся. Я нахмурилась от его реакции. И что смешного я сказала?

— Элли, не переживай, я не любитель секса со старушками, — несмотря на меня, ответил мужчина, все еще смеясь.

Я тоже рассмеялась, понимая, комичность ситуации.

— Ты не хочешь кушать? — спросил Нил, когда мы перестали смеяться.

— Только если чуть-чуть. И тем более, папа еще работает.

— Давай, я пойду узнаю, когда он освободится. Хорошо? — я кивнула, и Нил вышел из кабинета.

Я осталась сидеть на кресле, завернутая в одеяло, и думала про Нила. Довольно симпатичный, да что там, очень красивый. Как будто сошел с обложки модного журнала. Если бы я не болела, то обязательно попыталась его соблазнить. Но сейчас я не в том положении, и не в том состоянии, чтобы даже пытаться. Конечно, я много думала над тем, как дальше жить. Но в голову лезут всякие попытки самоубийства. Единственное, что меня держит, это папа. Мой любимый папочка, который спас от смерти уже трижды, и я не могу быть настолько неблагодарной, чтобы умереть еще раз.

В кабинет заходит Нил и приглашает пойти в ресторан на другой стороне улицы. Сказал, что папа присоединится к нам через минут двадцать. Встав с мягкого кресла, я пошла за Нилом.

Ресторан был светлым и просторным. Круглые столики, плетеные стулья бежевого цвета, с подушкой для спины. Мы сели с ним за столик у окна, где хорошо было улицу и вход в папино здание. По дороге к нам присоединилась Кэт. Пока мы ждали заказ, я наблюдала за людьми за окном, и краем уха слушала разговор Нила и своей сиделки. Они смеялись и вели обычный разговор про каких-то музыкантов.

К нам подошел официант и принес салаты. Поковыряв вилкой в тарелке, я откинулась на спинку кресла и вновь уткнулась в окно, ожидая папиного прихода. Я привязана к нему больше, чем к матери. Мне нравится сидеть и смотреть, как он работает. Нравится видеть его. Нравится смеяться с ним, и играть. Нравится разговаривать и делится своими переживаниями.

— Элли, почему ты не ешь? — спрашивает меня Нил.

Я повернула голову и смотрю на него. Никогда моя жизнь не будет такой, как прежде. Будь здесь прежняя я, то сейчас бы смеялась вместе с Нилом, разговаривала. Гуляла бы с друзьями и не парилась ни о чем. Если бы развелись родители, то переехала бы к папе, а с мамой виделась бы по выходным. Поехала бы к дедушке. Стала бы учиться танцевать или петь, хотя ни того, ни другого не умею. Путешествовала со своей бывшей лучшей подругой Карой. Вобщем, была бы насыщенная жизнь.

— Не хочу есть без папы, — ответила ему.

— А папа уже здесь, — услышали мы радостный голос моего родителя.

Он, с широкой улыбкой, поцеловал меня в макушку и сел рядом с Нилом. Я тоже обрадовалась.

— Элли, тебе надо хорошо поесть.

— Хорошо, — киваю я, улыбаясь.

После беру в руки вилку и начинаю кушать салат, слушая, как папа хвастается своими достижениями за сегодня. Хоть я и не понимаю ничего в его работе, но слушать его хочу. Мне приятно от самой мысли, что он рядом со мной. Когда я была одна в зеленой комнате, единственным моим желанием было вновь увидеть папу, и сказать, как сильно я люблю его.

Мы посидели еще полчаса в ресторане, а после договорились посидеть в офисе, потом поехать погулять. Когда мы переходили дорогу, я почувствовала жуткую усталость и сильную головную боль. Схватившись за рукав пиджака папы, стала медленно оседать на пол.

— Элли, что случилось? — встревожился отец, подхватывая меня.

— Ой, мне плохо, — выдохнула я, а дальше упала в обморок.

* * *

— А я тебе говорила, что нельзя ей идти гулять! — сквозь сон, услышала мамин раздраженный голос.

— И, что прикажешь ей дома сидеть целыми днями, чтобы она здесь умирала? — тоже раздраженно спрашивает папа, пытаясь заглушить голос, чтобы я не проснулась.

— Она больна! Ей нужен покой! — рычит мама. — А ты повел больного ребенка на улицу! Ты хоть думаешь…

— Может, хватит? — хриплым голосом спрашиваю я, открывая глаза.

Я лежала на диване в гостиной. Папа расположился в кресле напротив, а мама расхаживала из стороны в сторону. Кэт сидит на другом кресле, сжимая в руках мокрый платок. Она, что плакала из-за меня? Так же здесь присутствует Нил, и…

— Ты, что здесь делаешь? —