— Да? И почему же?

— Вы слишком серьезный, — ответила я, ловя на себе проницательный взгляд стальных глаз.

— Я тоже представлял вас иначе, — ответил мне Павел. Стало приятно от того, что он, оказывается, меня как-то представлял.

— И какой же?

— Высокомерной, стервозной и с лохматым пуделем в сумке. — Даже потеряла дар речи от этой его остроты высказывания. Я, что, произвожу такое впечатление? Но мелькнувшая на лице Павла непривычная для него улыбка ответила на мой незаданный вопрос.

— Надеюсь, в вашей статье не будет упоминания о моем лохматом пуделе? — я улыбнулась Павлу. Нет, он просто непробиваемый на эмоции мужчина. Интересно, в сексе он такой же сдержанный, серьезный, бескомпромиссный и несгибаемый?

— Начнем? — спросил Павел, вырывая меня из эротических фантазий.

— Да, давайте, начнем.

С нашего стола убрали опустевшие тарелки. Павел заказал еще одну чашечку крепкого кофе, а я бокал белого сухого вина.

— Итак, Надежда, расскажите, кем вам приходится Марков Иван Васильевич?

Острая стрела страха прошлась насквозь меня, разрывая в клочья с таким трудом восстановленное самообладание после недавней встречи.

Как?

Что?

Почему?

Как он смог узнать имя моего бывшего мужа?

Это все не обо мне…

— Кто, простите? — переспросила я, делая глоток вина. Сейчас главное сохранить спокойствие, по крайней мере внешнее.

— Марков Иван Васильевич, восьмидесятого года рождения. Закончил энергетический колледж. Несколько лет проработал электриком в южной управленческой компании. Ныне на вольных хлебах.

Сделала еще один глоток вина, глядя на Павла, который уместил телефон рядом с белоснежной чашкой. С него то он и считал все эти данные.

Интересно, сколько компромата у него еще припасено?

— Павел, я смотрю, вы подготовились? Это, что, банальная попытка выслужиться или вам просто нравится копаться в чужом грязном белье?

— Надежда, вы так часто переносили наши встречи, что у меня появился целый вагон времени, чтобы подготовиться к сегодняшнему интервью.

Козел!

А еще каких-то полчаса назад я мысленно раздевала тебя! Тьфу, дура. Повелась на серые глазки и широкие плечи.

Поднесла бокал к губам, наблюдая, как Павел активирует экран телефона, вводит пароль и оглашает следующий вопрос:

— Надежда, это правда, что в браке вы подвергались домашнему насилию? И как вы думаете, способствовало ли это вашему успеху?

Поставила бокал на стол. Посмотрела на Павла, который ответил мне совершенно пустым взглядом, без малейшего намека на какие-то эмоции.

Да, надо заканчивать с этой комедией.

Еще раз мысленно отругала себя, что была настолько глупа и неосмотрительна. Дура, она и есть. В то время, как я мысленно представляла, как трахаюсь с ним, он заговаривал мне зубы, чтобы в дальнейшем итоге ударить по самому больному месту.

— Без комментариев, — наконец ответила я и жестом подозвала официанта. — Счет, быстро!

Все то время, пока напуганный моим приказом официант носился за счетом, мы с Павлом продолжали буравить друг друга взглядом.

Он смотрел пронзительно, серьезно, оценивающе, бескомпромиссно, а я же представляла, с каким бы удовольствием сейчас прошлась бы стеком по его широкой спине, оставляя воспаленные полосы, и, причем, делала бы я это без какой-либо сексуальной подоплеки.

Официант подошел, положил на край стола черную кожаную папочку. Мы одновременно потянулись за ней.

— Я угощаю, — сказала, пытаясь отобрать папку из цепких мужских рук.

— Я сам оплачу обед, — ответил Павел, притянув к себе и папку и меня.

Нет, стеком бы я не отделалась. Точнее, он бы не отделался. Как минимум дыба!

— Надеюсь, вы не последний кусок хлеба доедаете и мой салат и два бокала вина не проделает дыру в вашем бюджете. — Я отпустила папку со счетом, понимая, что просто физически не смогу ее отобрать. Подхватила сумку и направилась прочь из ресторана.

Сука! Козел! Мудак!

Я была так зла и взбешена, что даже не заметила кучу тряпья на крыльце, в которую был завернут мой благоверный.

— О, Надька! А вот и ты. Че так долго? — Куча тряпья зашевелилась, от чего все пространство радиусом в несколько метров обдало ужасной вонью. Наверное, именно этот ни с чем не сравнимый аромат дал эффект нашатырной настойки. Я, наконец, отмерла.

— Ты с первого раза, что, не понял? Я сказала, отвали! — развернулась и быстро зашагала в сторону подземного перехода. Одно хорошо — на полутемной лестнице Марков Иван Васильевич уж точно меня не поджидал.

— Надька, стой. Я же тебе щас как! Надька, я пошутил, на фуфырик дай!

Я не оборачивалась, с каждой прилетевшей мне в спину Надькой ускоряла свой бег. Только бы успеть скрыться из виду, пока этому "семейному воссоединению" не нашлись любопытные свидетели.

Я уже практически добежала до входа в подземку, когда дверь ресторана открылась. Не знаю как, но я почувствовала на себе прожигающий взгляд.

А этот, с позволения сказать, бывший муж все еще орал мне в след, сменяя угрозы мольбами.

Сука! Как же я тебя ненавижу!

Уже шагнув на верхнюю ступеньку обернулась. Павел стоял на крыльце, заложив руки в карманы брюк и смотрел в сторону подземного перехода. Но не это меня сейчас больше всего беспокоило, а то, что Марков Иван Васильевич перестал орать как сивый мерин. Через минуту, он и вовсе, с трудом поднявшись, зашагал следом за Павлом.

Сука! Теперь я даже не знаю, кого из них двоих я сильнее ненавижу!

Че не так че ли?

— Танюша, сделай, пожалуйста, крепкий кофе и отмени сегодняшние встречи. Что-то голова разболелась, — сказала я, пересекая приемную. Зашла в кабинет, но тут же вышла обратно. — Если мне перезвонит Павел, который журналист, с ним встречу переносить не надо. Сразу же переводи звонок на меня.

Очень маловероятно, конечно, что Павел перезвонит. Да и если бы захотел, то набрал бы мой личный номер, который я по такой глупости ему и слила.

— Хорошо, Надежда Сергеевна. С вами все в порядке? Мне кажется, вы немного побледнели.

Ага, побледнеешь тут…

— Все просто отлично, — ответила я и скрылась за дверью своего кабинета.

Да, отличнее еще не было. Хотя нет, наверное тот вечер, когда я сидела на вокзале в зале ожидания, притягивая к груди сумку с документами и мелочью на проезд в один конец, стесняясь поднять взгляд, дабы не смущать окружающих людей своим фофином, вот тот вечер, наверное, мог бы составить конкуренцию.

Думаю, именно с того момента во мне что-то перевернулось. И когда в последующем я стояла на новом этапе своего становления и