Слова вырываются из моего рта, грубые и неотфильтрованные, как и мои чувства к Ноа. Санти смотрит на меня в недоумении.

Он шокирует меня. Его руки обвиваются вокруг моего тела, притягивая меня в объятия, и он бормочет мне на ухо. — Я так чертовски горжусь тобой. Но также я чертовски зол. Узнать твой секрет от этого придурка на полу, узнать, что мой товарищ по команде перешел границы… определенно, я не таким образом. Но я хочу быть счастлив за тебя, потому что ты заслуживаешь всего на свете и даже больше. — Он отпускает меня.

Его глаза блестят под светом люкса. — Никогда больше не лги мне. А ты, — он показывает на Ноа, — ты должен хорошо относиться к моей сестре. Если ты заставишь ее плакать, клянусь, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты родился от своего дрянного папаши. — Он смотрит вниз на Николаса Слейда, который еще не спустился обратно в ад, откуда он пришел.

Мой брат уходит. Секреты больше не стоят на нашем пути, пожирая меня изнутри. Я испускаю дрожащий вздох, мои легкие больше не лишены свежего кислорода.

Отец Ноа встает, его обычная бравада отсутствует, кроме злобы в глазах.

Ноа берет себя в руки и встает между мной и отцом. — Тебе больше не рады здесь, в Бандини. Если ты еще раз придешь, я позабочусь о том, чтобы тебе запретили это. С нами покончено. Не звони мне, не пиши, и, черт возьми, не разговаривай с Майей или ее семьей. Проводи свое унылое существование в другом месте. Все кончено. Между нами все кончено. — Пустое лицо Ноа ничего не выражает, когда он смотрит в глаза отца. Ни гнева, ни любви, ни печали. Ничего, кроме пустоты.

Он хватает меня за руку и оттаскивает. Не оглядываясь через плечо, я отворачиваюсь от лжи и прошлого Ноа. Я поднимаю взгляд на него и впервые за несколько часов улыбаюсь.