переоделись и спустились на кухню. Интерьер дома претерпел значительные изменения, помниться, Дёма что-то говорил про ремонт. Жуткая волна воспоминания прокатилась по позвоночнику. Те страшные события нет-нет, да и всплывали в памяти, сколько я ни пыталась их гнать. Сейчас, анализируя, что могло послужить причиной ремонта, они нахлынули с новой силой. Тряхнула головой, отгоняя жуткие картинки.
Тот минимум, что я взяла с собой, не покрывал даже половины потребностей Матвея в вещах. А главное, отсутствие кроватки.
- Когда он приедет, не говорил? – закусила губу, ожидая ответа. Я могла решить этот вопрос одним звонком, одним словом, но сама тянула.
- Ты же знаешь, дочка, как он работает, кто его знает, когда вернётся.
- Вы не говорите ничего, пока. Ему. – женщина понимающе улыбнулась.
День прошёл в нервозном ожидании, что передалось и на Мотьку. И если бы не решение проблем со сном сына, я бы издёргала себя окончательно. Благо Алевтина вспомнила, что где-то в гараже стояла старая кроватка Егора. Честь найти и собрать необходимую нам вещь, выпала всё тому же Юре. Непонимающие и бессильные взгляды, кидал парень то на меня, то на Алевтину. Но делал всё молча.
Утомлённый перелётом, самой обстановкой и новыми людьми, Мотька заснул ближе к одиннадцати. А его блудного папаши всё ещё не было. Я, облачённая в лёгкий сарафан, с макияжем, разгуливала по гостиной взад-вперёд, держа в руках несчастную коробочку с кольцом. Вырядилась, дурочка, жду его, а он, может, у своей Ники. Ревность раскалённым комом подступала к горлу, время перевалило за полночь. Мотька безмятежно спал. Я даю тебе ещё полчаса, Медведь, и ухожу спать. И не дай бог ты у любовницы.
Едва эта мысль сформировалась в моей голове, большие ворота открыли, и на подъездную дорожку заехал мотоцикл. Знакомая фигура слазила с железного монстра, ставя того на подножку. Мужчина стянул с головы шлем, расстёгивая куртку, под которой я безошибочно угадывала, надетый бронежилет. Он широким шагом шёл к дому, за ним охрана, давая отчёт за день. Демьян не смотрел по сторонам, ничего не замечал.
В гостиной царил полумрак, лишь несколько бра на стене давали мягкий и рассеянный свет. Я отошла от окна и нервозно плюхнулась в кресло. Демьян, недовольный, зашёл в дом, совершенно не замечая меня. Его раздражение читалось в каждом движении. Вот он небрежно кидает шлем на консоль, вот рывком стягивает куртку, за ней бронежилет, всё это злобно летит на пол. Он яростно трёт пальцами лоб, морщась, уже направляясь к лестнице.
- Поздновато возвращаетесь домой, господин Медведев. Задержали дела или любовница? – скорость, с которой на меня направляется пистолет, позволяет сделать лишь короткий вдох и вскрикнуть.
- Твоя мать! Чёрт! Лиза! Что ты здесь делаешь? – в секунду он оказывается возле меня, хватая за плечи, бегло осматривая.
- Сюрприз!
- Где Матвей?
- Оставила в Испании. – непонимание, растерянность, неверие мелькают у него в глазах, пока мужчина не замечает на столике радионяню. – Он спит наверху, в моей спальне.
Успокоившись и шумно выдохнув через нос, Демьян отходит от меня на пару шагов. Он силится что-то сказать, это видно, но подобрать нужных слов не может, и я его понимаю, он не знает, зачем я здесь, боится предположить и не угадать.
- У вас всё хорошо? Никаких проблем? – находится, что спросить, наша безопасность в приоритете.
- Никаких проблем. – эхом отзываюсь я.
Повисает пауза. Демьян не спросит, зачем мы приехали, не будет расспрашивать, что нужно, не станет требовать объяснений. Мы здесь, и это главное. Даже если проездом, даже если на день, хоть на полчаса.
- Я не хочу, чтобы наш сын, хоть как-то был связан с криминалом.
- Я тоже не хочу, малышка. Но не могу тебе этого обещать, могу лишь приложить все силы, чтобы такого не случилось. – хорошо, засчитываю ответ. Мы действительно не можем до конца быть уверенными, какими вырастут наши дети.
- Я хочу работать, чем-то заниматься. Не хочу попусту сидеть дома.
- Твоё право. – мужчина небрежно пожал плечами. Он, правда, не понимает, к чему это я или издевается.
- Я хочу всегда, слышишь, абсолютно всегда знать, где ты, что с тобой. Не хочу дергаться в неизвестности и подозрениях. – Демьян в удивлении вскидывает брови и кривится в ухмылке. Он и правда не понимает, к чему весь разговор. – Откровенность, доверие и безграничная верность. Обещай мне.
Улыбка тотчас же слетает с его лица, делая его серьезным.
- Обещаю. – пауза. - Даю слово.
- Я женщина, Демьян. И как любая женщина достойна, быть единственной желанной для своего мужчины. Я хочу нежности, признаний в любви, цветов, свиданий. – видно, как мужчина едва ли не морщится, стойко слушая мои требования. – И я уж тем более достойна нормального предложения. – ставлю коробочку на стол, как это делал он, несколькими днями ранее.
- Чего ты хочешь? – устало хмыкает мужчина.
- Ничего сверхъестественного. Я не требую от тебя больше, чем ты сможешь сделать, не ломаю тебя. Просто сделай мне предложение, спроси, и я соглашусь.
- Неугомонная женщина. - ворчит мужчина.
Достаёт кольцо из футляра, крутит его в руке, разглядывая. И делает то, чего от этого грубого, сурового Медведя я ожидала меньше всего. Он опускает на одно колено, протягивая мне руку с золотым ободком. Я охаю, прикрыв рот рукой.
«Не родился ещё тот, перед кем я опущусь на колени» - всплывают в памяти его слова, брошенные Виктору в страшном подвале. Я уже видела его таким, оглушённый новостью об отцовстве, Медведь, падал на колени перед своей плотью и кровью. Но вот так, передо мной, добровольно и совершенно осознано.
- Лиза, ты станешь моей женой? – он говорил чётко и непоколебимо. Не знаю, чего более звучало в этой фразе: вопроса или утверждения.
Буря эмоций неистовствовала в моей груди. В глазах помутнело, нижняя губа поджалась. Этот большой мужчина, огромный Медведь, теперь мой, официально и надолго, навсегда.
- Согласна. – не то ли прошептала, не то ли прохрипела.
И, совершенно забыв о кольце, бросилась на шею к Демьяну. Обняла его крепко-крепко, чувствую, как по щекам текут тонкие дорожки слёз. Он поднялся, легко подхватив меня, и уселся на диван, со мной на руках.
- Ты чего, малышка? – нежно шептал мужчина, целуя мокрые щёки.
- Ничего, я просто ужасно скучала. – и, чтобы окончательно закрепить наши намеренья и