— Судя по тому, сколько у тебя братьев и сестёр — ещё как знают… — начинает рисовать мне пальцами узоры по спине… — Я пятерых хочу…

— Всего лишь? — аж задыхаюсь от возмущения…

— Мало? — и улыбка до ушей… — Свёкор твой тоже пятерых внуков хочет…

— Да? — чуть приподнимаюсь, чтобы дотянуться и прихватить этого будущего отца-производителя зубами за подбородок. — Вот, троих я тебе рожу, а ещё двоих как-нибудь сами — ты и мой свёкор…

Тимофей

— А как же Альбина? — срывающимся голосом выдает мне мама, едва я успеваю ответить на звонок.

— Понятия не имею… — говорю таким тоном, чтобы сразу было понятно: дочь маминой подруги — последняя, о ком я стану разговаривать…

— Но этот твой деревенский брак ведь можно аннулировать!! — не слышит и не слушает меня она. — Я понимаю, тебе захотелось сельской экзотики… Немытых пяток и любви свинопаски… Но пять дней уже достаточный срок, чтобы удовлетворить своё… Скажем так, любопытство…

— Ну, почему же? Вот, отец мой, например, уже тридцать с лишним лет не может его… удовлетворить… — понимаю, что говорю с матерью на грани, но обижать Роню я не позволю даже ей…

— Ты о чём⁈ Хочешь сказать, у Степана есть любовница в деревне⁇ А, может, она у вас…

— Мам!! — рявкаю так, что Бронислава выглядывает из кухни и, приподняв брови, взглядом спрашивает, отчего я тут с утра вызверяюсь, как пёс цепной…

— Со свекровью твоей разговариваю… — объясняю, пытаясь сдержаться и не заговорить матом…

— Сочувствую… — шепчет Ронька и моментом скрывается на кухне…

— Я ей не свекровь! — почти ультразвуком выдает мама.

— А знаешь, — соглашаюсь я, — так даже и лучше…

И, сбросив вызов, иду на доносящиеся с кухни ароматы чего-то сдобного и с ванилью…

Сырники… С изюмом… Целая горка на огромном блюде посередине стола…

Ухватив сразу два, откусываю от одного половину…

— Я ещё раз на тебе женюсь!!! — выдаю с набитым ртом…

— Я от первого-то не до конца отошла! — ставит Бронислава на стол чашки с сметаной и со сгущенкой. — Сметана только… Так… Одно расстройство…

Ну да, не деревенская…

— И так съем!! — запихиваю в рот вторую половину сырника, а ещё один сразу макаю в сметану…

— И варенья нет… То, что в магазинах… — вздыхает Ронька и тоже берет сырник… — И творог…

— Всё равно вкусно… — урчу я, наворачивая сырник за сырником…

— Ешь, не болтай… — улыбается мне Бронислава…

— Сначала их съем, — киваю на горку на блюде, — потом — тебя…

* * *

— Аким!!! — теперь, походу, Ронькина очередь рявкать на родню. — Вот это тебя точно не касается!!!

А моя очередь выглядывать из кухни…

Если Бронислава готовила, то я — мою посуду…

И, как заправская хозяюшка, мечтаю о посудомойке…

Раньше была ни к чему, но теперь-то у меня… Ронька…

— Шурин твой звонит… — зло так выдает жена. — Спрашивает, не жалею ли я, что за тебя замуж вышла… А что⁈ Ты ж не стесняешься у меня такое спрашивать!! — это, видимо, снова Акиму и, как я понимаю, на то, что он не рад, что Ронька его мне сдала…

— А ты не жалеешь? — спрашиваю, подходя ближе…

— Жалею… — улыбается Бронислава, а я так прямо… Аж поджалось всё… — Жалею, что Аким не здесь, а то через телефон пришибить его не получится!!!

И враз назад «отжалось»…

— Не шути так… — чмокаю её в макушку…

— А я насчёт пришибить Акима и не шучу!! — распаляется Ронька…

— Если что, я тело спрятать помогу, а у отца попрошу такое алиби создать, чтоб не подкопались! — говорю так громко, чтобы Ронькин старший брат услышал…

* * *

— Может, хоть погулять сходим? — предлагает мне Бронислава, лениво проводя пальчиками по моей груди. — Я за всю жизнь столько дома не сидела, сколько за эти пять дней…

— Но только быстро, да? А потом домой и… — не успеваю договорить, потому что тут же получаю кулачком по груди…

— Ты, вообще, о чём-то другом думать можешь⁇ — хмурит брови и пытается напустить на себя серьёзный вид. — Ты как раньше-то жил⁇!!

А сам не знаю, как…

Как я без такой Роньки жил???

— Могу… Но… Зачем? — пытаюсь отбиться и перехватить её руки…

Вот чувствую же, не погуляем сегодня…!!!

А сама виновата!!

Лежит тут такая красивая и без трусиков…

— Не пойдем, да? — смеётся мне в губы Бронислава, когда я, перекрутив нас, прижимаю её к матрасу…

— Может… после… — успеваю сказать до…

* * *

— Ну, кто там ещё? — тянется Ронька к телефону на прикроватной тумбочке и, не удержав его, роняет на пол…

Перегнувшись через неё, пытаюсь дотянуться и поднять…

Вижу, что на экране высвечивается «Роник»…

А этому что в первом часу ночи нужно? Тоже у сестры спросить, всё ли её в нашем браке устраивает?

Пока поднимаю телефон, вызов заканчивается, но Роник тут же начинает названивать снова…

Передаю телефон Брониславе…

— Роник, что-то с Совенком? — подскакивает, как не лежала, и я — не помеха…

Не слышу, что отвечает ей брат, но понимаю, что в деревне Дуброво и с нашим отъездом веселья не убавилось…

Остаётся только гадать, кто и что выкинул на этот раз…

Роня

— С самого утра⁇ — присаживаюсь на кровати, опираясь спиной на подушки и изголовье.

— Дашка сказала, что в восемь она ещё была, а потом бабуля пришла, Лёвку уложила, других мелких есть повела на кухню…

Ну, понятно, в этой кутерьме за мамой никто и не смотрел… Да и надо ли???

А хотя, оказывается, надо…

— Что⁇ — тихо спрашивает присевший рядом Тимофей.

— Мама куда-то с утра ушла и до сих пор нет… — включаю громкую связь…

— В рощу, наверное… — задумчиво произносит мой уже пять дней, как муж…

— Привет, Тимох! — тут же доносится из динамика. — Да хрен её знает!! Это я про тёщу твою… Всю