Но надежда умирает с новым сообщением.

"Садись в полицейскую машину, это за тобой"

Глава 35.1

Вздрагиваю от того, как с лязгом открывается железная дверь. Нервы ни к чёрту. Я сидела здесь в полнейшем одиночестве больше часа. Ко мне никто не заходил. Я чувствовала на себе взгляды, через стекло. Я не видела этих людей, но чувствовала, как они смотрели. От этого мои нервы натянуты как струны. Я практически сама довела себя до паники. Мысли о сестре убивают морально, выкручивают кости. Что-то подобное я только в фильмах видела. Когда преступников допрашивали. Теперь на месте преступника я.

— Белова Алина Дмитриевна?

Я выпрямляюсь как струна, когда мужчина с громким скрежетом оттягивает стул, а после садится напротив меня.

— Да. — Отвечаю осипшим голосом. Это всё от нервов. Просто удача, что я ещё в адекватном состоянии, а не бьюсь в истерике. Внутри всё как будто холодом сковано. В голове мысли о сестре. Я должна сделать всё. Обязана. Она здесь из-за меня. Недосмотрела. Упустила. Подставила под удар.

— Алина, скажите, вам известны эти люди? — Он кладёт на стол два фото. Двое мужчин. Чьи трупы были найдены сегодня. И обоих я знаю. Мороз поднимается по позвоночнику выше. Обволакивает липким холодом.

— Я могу увидеть свою сестру? — Поднимаю взгляд на ублюдка напротив меня. Он не представился. Не назвался. На нём полицейская форма. Он при погонах. Он должен защищать, а не похищать маленьких детей. Мразь.

— Сестру? — Приподнимает вопросительно бровь, хмурится.

— Да, мою сестру. Которую похитили. — Откидываюсь на спинку железного стула, сложив руки на груди, смотрю в глаза ублюдку. Показываю, что я ещё не сломалась.

— Какой ужас, как давно девочка пропала?

Из груди рвётся наружу истерический смешок.

— Сегодня днём, её похитили из нашей квартиры. Представились курьерами. После избили няню и уволокли девочку. Дайте мне листок и ручку, я хочу написать заявление.

— Вы видели похитителей? Можете их описать?

Стискиваю зубы. Он издевается. По глазам его вижу. Всё знает, потому что с ними и связан. Потому что это одна шайка. Они не дали никому позвонить. Оборвали связь, когда я связалась с Юсуповым. Угрожали, что я больше никогда не увижу сестру. Я слышала её визги по телефону!

— Я могу показать сообщения, которые они мне писали. Например, сесть в машину к работникам полиции. — Стреляю взглядом в угол комнаты. На камеру, которая стоит там. Она не включена. Ничего не снимает. Если это допрос, разве её не должны были включить?

— Мы обязательно проверим ваш телефон. Но вы что-то путаете, Алина Дмитриевна, полиция никогда не сотрудничала с бандитами. Вы здесь, потому что задержаны для допроса.

— С чего вдруг?! Есть основания?! Тогда я хочу позвонить своему адвокату! — Меня потряхивает от всего происходящая. Что за игра?! Какого чёрта?!

— У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться, Алина Дмитриевна.

От его тона тошнит, к горлу подкатывает. Держать себя в руках уже практически не получается.

— Я хочу увидеть сестру! — Повышаю тон. Ни о чём говорить не стану! Пошли все на хрен!

Ублюдок напротив меня щёлкает пальцами, как будто знак какой-то подаёт и в следующую секунду в допросной гаснет свет. Я вжимаюсь сильнее в стул. Пальцами сжимаю край железного стола. Уровень страха поднимается до самой высокой отметки. Сердце как будто в горле колотиться начинает.

— Если хочешь увидеть сестру живой и невредимой, ты перестанешь выёбываться, сука, и начнёшь говорить всё, что меня интересует. Ответишь на все вопросы, иначе твоя сестра будет огорчена тем, что ты ничего не сделала, чтобы её спасти. Насколько я знаю, твоя мать балансирует на грани жизни и смерти. Судьба маленькой сестрёнки только в твоих руках. Как будет жаль, если ты сама отправишься в тюрьму, а малышку случайно не найдут. Представляешь, где она может быть и чем заниматься, и никто никогда не узнает, что с ней случилось. Использование детского труда имеет множество граней. Догадаешься, что именно выпадет на судьбу твоей сестре?

Когда снова включается свет, я пытаюсь схватить воздух ртом. Внутри всё как будто сжалось. Не даёт. Лёгкие горят. На глазах слезы. А от ярости пылает всё внутри.

— Итак, Алина Дмитриевна, вернёмся к фото? — В ушах звенит. Он снова вернулся к изначальному тону. Как будто не угрожал мне секундой назад. Как будто всё это мне показалось.

А дальше начинается то, от чего меня бросает в панику. Я не понимаю. Он закидывает фактами.

"Это ваша машина, Алина Дмитриевна?"

Моя. Демьян забрал её на ремонт. Обещал, что будет как новенькая.

"Вашу машину задержали на границе, она вся доверху забита нелегальным оружием. Как давно вы занимаетесь перевозкой? Вы же понимаете, что это срок?"

Я впиваюсь взглядом в фото. На них и правда моя машина. В багажнике оружие. Разное. Его много. Выкручиваю пальцы под столом. Стараюсь держаться. Господи, моя машина… Это же нелегально. Запрещено. Сколько за это дают? Но ублюдок не даёт сосредоточиться на чём-то одном. Он просто выбивает почву из-под ног. Забрасывает со всех сторон информацией. Делает всё, чтобы я сорвалась. Чтобы психика не выдержала. И должна признать — у него это хорошо получается. Тюрьма. Срок. Мне никто не поможет.

"Вам знакомы эти мужчины? Их трупы были найдены сегодня утром…"

"Узнаете эту женщину?"

Фото Динары. Я прикусываю щеку изнутри. На фото она улыбается, в красивом платье. Я отрицательно мотаю головой. Не знаю. Не видела. Кто эта женщина? Они не могут знать, что мы знакомы. Об этом никто не знает. Только Демьян, которому я рассказала про разговор Динары с сестрой. Значит, никто. Потому что Демьян не скажет. А значит не скажу и я.

Господи… Я не знаю, каким чудом держусь. Смотрю на всё это. Слушаю дальше. Моя маленькая бедная сестрёнка.

"Я покажу вам больше фото, может, память вернётся"