— Прости, дорогая, я что-то стрессанул. Давай не будем ругаться, я этого не выношу.

Резко развернувшись, я шагаю прочь из комнаты.

— Ты куда?

— Сегодня ты спишь один.

— А завтра?

Молчу в ответ.

Пусть мучается!

И, когда я выхожу, в голове вдруг мелькает деталь, которой я раньше не придала значения.

Телефон.

У моего мужа телефон с черным корпусом, а на задней крышке — герб нашей страны.

Это тот самый телефон, который я брала в руки. Но, когда муж откровенничал с братом, Всеволодом, то он передавал ему телефон с корпусом серого цвета.

СЕРОГО!

И никакого герба в помине!

Я еще раз все вспомнила.

Да, я была уверена!

И тут все сложилось.

Его странная уверенность.

Насмешка.

Его готовность отдать мне свой телефон.

У него есть запасной телефон.

Для переписок, горячих фоточек и прочего непотребства!

Тот телефон, который он никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит без присмотра.

И который он тщательно прячет от меня!

Я вышла из спальни, не оборачиваясь, притворяясь оскорбленной деловой партнершей, а не женой, только что обнаружившей улику его неверности!

Прямую улику, о да.

Теперь я точно знала, что Юрию есть что скрывать.

Глава 6

Глава 6

Список имен жег глаза.

Женские имена, выстроенные в аккуратный маркированный список в моем блокноте.

Может быть, это просто были невинные сотрудницы, которые подходили под описание, но…

Мне отчаянно нужно было знать, кто виноват, а кто просто мимо проходил.

Следить за мужем — вот что напрашивалось.

Но следить за Юрием было опасно.

В особенности после нашей ссоры.

Он из кожи вон лез, чтобы разлада не стало.

Добивался моего внимания, ухаживал, дарил дорогие подарки и преподносил приятные сердцу мелочи.

Действовать сейчас было слишком опасно, он был настороже.

Мне потребовалось немного залечь на дно.

Прошла целая неделя: я сменила гнев на милость.

Исключительно для того, чтобы муж прекратил меня преследовать.

И после примирительного ужина в роскошном ресторане Зевин признался, что все это время ждал лишь моего снисхождения, что дел накопилось…

И, разумеется, потом он укатил в свои бесконечные разъезды — «срочные переговоры по Южному региону».

Амбиции моего мужа теперь были направлены на теплые края: он хотел подмять под себя еще и местных фермеров, объединив их под крылом нашего холдинга…

Но переговоры шли туго.

Что ж, надеюсь, он реально поехал решать дела, а не трахаться с очередной фифой.

***

И вот, через день после отъезда Юрия, я подъехала к дому.

Ливень, начавшийся внезапно, заставляет меня поднять зонт и почти бежать к подъезду.

И именно тогда, в полумраке под козырьком, я заметила фигуру мужчины.

Он стоял вполоборота, глядя на залитый дождем город, но в его осанке есть что-то неуловимо знакомое.

Мое сердце пропускает удар, прежде чем мозг успевает сформулировать мысль.

Мужчина обернулся. Словно почувствовал мой взгляд.

Я сразу узнала: это Он. Тот самый мужчина.

Тот, что был в возле кафе.

Тот, что смотрел на меня спокойно и уверенно — глазами, в которых читался личный интерес.

Значит, следил. И следит до сих пор.

Но зачем ему стоять здесь, почти не скрываясь?

Зачем он здесь?!

И почему я так волнуюсь…

Мы стояли несколько секунд, испепеляя друг друга взглядами.

Меня охватывает странное ощущение, как будто я всегда знала этого мужчину, а он знал меня, и лишь по какой-то дурацкой шутке судьбы нас разлучили.

Это, наверное, похоже, на сумасшествие. Но, глядя на него, я откуда-то знаю, что он, несмотря на весь свой суровый, холодный и загадочный вид — тот еще сладкоежка. Обожает кофе, в котором несколько ложек сахара и корицы. От такой пряности точно может кое-что слипнуться, а он это пьет.

Знаю, что он не выносит суеты и разговоров просто так.

Знаю, что смеется он тихо, но очень тепло, хотя ни разу я не видела его смеющимся.

Я, вообще, боже, вижу его всего второй раз жизни, а моей душе тоскливо, будто мы не виделись целую вечность.

Не виделись же…

Шум дождя — единственный звук между нами.

Словно шепот сожаления о годах, потраченных впустую.

Не на того человека.

Не тому мужчине я была верна…

Знаю это, хоть и боюсь даже самой себе признаться, как была слепа.

Ведь это означает признаться, что я, считавшая себя умной и прозорливой женщиной, по сути была той еще дурочкой, которой так просто было замылить глаза вниманием и громкими, красивыми жестами…

Это так больно, понимать, что твоей собственной вины больше, чем всего остального.

Мне ведь все кругом говорили и удивлялись, как я столько лет прожила с этим бабником Зевиным… А я смеялась, ведь Юрий утверждал: «Дорогая, нам просто завидуют!»

Поэтому я, собрав волю в кулак, делаю шаг, решив пройти к двери, выдавая своим видом полное безразличие.

Но он преграждает мне путь.

Плавно и демонстративно.

Просто переместился, оказавшись между мной и стеклянной дверью.

— Прекрасно выглядишь, Виктория.

Повторил он свои же слова.

Его голос был низким, глуховатым, и в нем не было ни тени насмешки.

— И все-таки промокла.

На ты?

Вот это наглец!

Я поднимаю на него глаза, вкладывая во взгляд всю ледяную надменность, на которую была способна.

— Это не повод нарушать личные границы. Отойди-те.

Его взгляд скользит по моему лицу, будто считывая истинные эмоции.

Те, что я прячу под маской.

— Я бы с удовольствием их нарушил. Приятным для нас обоих способом.

— Да как вы…

— Дмитрий, — представляется он. — Теперь можем на «ты». Речь пойдет о твоем муже.

— Не понимаю, о чем ты! — вырвалось у меня, и голос прозвучал резче, чем я хотела.

— Имею в виду методы, которые он использует для продвижения.

— Скажи прямо! Какие методы?

Он говорит с тем же невозмутимым спокойствием, словно мы обсуждали погоду, и в то же время в его взгляде, когда он смотрит на меня, появляются теплые, почти обжигающие искорки, и